— Его нет больше, — сказал гном-кольценосец, засовывая секиру за украшенный драгоценными камнями пояс и запахивая плащ. — Кто-то его сжег.

— Не понимаю, — проворчал гигант в желтом. — Магия ведь действует только в руине.

— Значит, не только, — сказал Тарус рассудительно. — Около руины тоже, изволь убедиться…

— Вот, — произнес гном с книгой и протянул ее сородичу, вид которого не оставлял сомнений в принадлежности к тем, кто приказывает. — Там был только пустой гроб, а в гробу — только эта книга. Больше ничего, мы проверили.

Тарус уже был рядом и тянул руки к книге. Первый кондотьер Подземного Народа (а о том, что это был именно он, недвузначно говорила алая кайма на плаще) после секундного колебания подал ее чародею, однако сам стал рядом, чтобы видеть. Тарус даже чуть присел, чтобы невысокому гному было удобнее. Любопытные тотчас же принялись глядеть чародею из-за плеч.

Пожарский тоже заглянул: ветхие коричнево-желтые страницы сплошь были покрыты непонятными письменами. Читать такие Вишена не умел, а толмач-заклинание делало понятной только живую речь, а не умершую на некогда белых листах.

«Ума не приложу, откуда Тарус знает, как читаются эти закорючки!» — подумал Вишена с легким отчаянием. Объяснение в духе «на то он и чародей» уже не устраивало его, что-то проснулось в еще совсем недавно всем довольной душе воина-тялша и требовало знаний, оказавшись на поверку неугомонным и ненасытным.

Однако Вишена ошибся: Тарус тоже не смог прочесть из книги ни слова. В который раз пришлось убедиться, что побратим-чародей вовсе не всезнайка, что есть предел и его разумению, и в который раз Вишена подивился удивительной выдержке друга, умеющего внушить в трудную минуту землякам-спутникам непоколебимую веру в себя. Осознание этого непосильного груза на плечах Таруса вдруг ошеломило Вишену своей очевидностью и неотвратимостью.

Помог один из эльфов. Он встал рядом с Тарусом и, поминутно тыча пальцем в страницу, стал что-то негромко втолковывать. Тарус понимающе кивал.

— Гляди, Пожарский! — усмехнулся Славута. — Моргнуть не успеешь, чародей-то наш уже будет шпарить по-ихнему, будто всю жизнь умел.

— Да уж, — согласился Вишена и подумал, что в способности впитывать знания им всем далеко до Таруса.

Тем временем гномы, эльф, чародей и несколько особо любопытных уселись прямо на каменную крошку с книгой и видно было, что в ближайшее время их не оторвешь от древних страниц. Остальные бесцельно бродили вокруг или вполголоса переговаривались, то и дело поглядывая на сидящих.

Ветер, гуляющий на высоте, в маленькую долину почти не задувал, зато растаскивал серые громады туч. В редкие просветы иногда заглядывало солнце.

Ждать пришлось недолго: книгочеи поднялись и гурьбой направились к жалким остаткам крепостных стен. Здесь Первый Гном обернулся ко всем и простер руки, требуя тишины. Гомон враз улегся.

— Друзья! — сказал гном звучным грудным голосом, исполненным достоинства и скрытой силы. — Посланцы Семи Народов! Вожди Белого Воинства, людей Сириана!

Сириан сдержанно поклонился, приложив руку к груди. Вишена на всякий случай тоже, а больше никого в белом у Гриффинора не было.

— Могучие жители Штурмового Суладора!

Теперь поклонился гигант в желтом и, следуя местным традициям, Йэльм.

— Славные воины Лесного Народа!

Поклонились эльфы, Славута и даты в зеленом.

— Посланцы мореходов Танкара!

Настала очередь Таруса, Роксалана и двух кондотьеров в желто-синих плащах.