— Пошли к костру, — нахмурившись, протянул Вишена. — Похоже, нас выследили.

Они поспешили на голоса и пляшущий свет. У костра, конечно же, никого не заметили, здесь царило веселье и благодушие. Даже жаль было сообщать спутникам дурную весть.

— Тарус! — позвал Вишена негромко. — Поди на пару слов…

И отошел в сторону. Тарус отложил нож, вытер руки о тряпицу и приблизился.

— Что-нибудь случилось?

Вишена со значением сказал:

— У нас были гости.

Тарус сразу все понял:

— Кто? Снова крыланы?

— Да. Мы видели одного, но, может, были еще. Хокан пытался его схватить, но тот отбился секирой и сразу же взлетел.

— Где Хокан?

— Тут я, — с готовностью отозвался дат.

— Ты видел его секиру? Был ли на ней какой-нибудь камень?

— Видел, — спокойно ответствовал Хокан. — И камень видел. Красный. Рубин, наверное.

— Рубин, — повторил Тарус задумчиво. — Ладно, пойдем к костру.

При виде озабоченного чародея веселые голоса тотчас смолкли.

— Только что Хокан с Вишеной видели крылана, — сообщил он сидящим у костра. — Значит, Аргундор знает о нашем поиске больше, чем я думал. Следят за нами.

Боромир озабоченно промолвил:

— Они ведь ночью летают, им тьма не помеха… Неужто и тут опередят, вычистят Отринутый Склеп?

— Нет, — покачал головой Тарус. — Они ведь не кондотьеры, просто воины Аргундора.

Подал голос Вишена:

— А почему ты спрашивал про рубин на секире?

Тарус взглянул на побратима, склонив голову набок.

— Во-первых, хотел убедиться старые ли это знакомые. Похоже, что они. А во-вторых, не дает мне покою Яр. Сдается мне, что сломлен он был вовсе не печенежским чародеем, а рубиновым мечом. Печенег только довершил дело. Помнишь, когда рубиновый меч был еще разбит на кинжалы, я призывал тебя избавиться от него? Помнишь, Вишена?

Пожарский негромко ответил:

— Помню…

— Ты отказался, — сказал Тарус. — И вот что случилось.

Возразить было нечего.

— Ночью дежурить надобно, — решил Боромир. — Я первый.

Ужинали в полном молчании.

Когда настала очередь Вишены, до рассвета оставалось совсем недолго. Гонта сказал, чтобы будил всех, как догорит мерная лучина. И добавил, что ночь прошла тихо.

Потом он улегся, а Вишена принялся бродить вокруг спящих, бесшумно ступая по траве. Слабо мерцали угли в кострище, а на опушке мертвенно светились гнилушки и большие грибы на тонкой ножке. Звенели комары, Вишена отмахивался. Лениво сопели у стены леса грифоны.

Вскоре начало светлеть небо. Зубчатые верхушки деревьев все четче прорисовывались на его фоне. Лучина догорала.

Когда достаточно рассвело, Вишена принялся расталкивать спутников.

Они взлетели на рассвете, и кроваво-красное солнце Иллурии сразу стало целиком видно. Ухнула вниз гостеприимная поляна, а навстречу стелился лес.

Пару раз среди чащобы встречались замки с желто-синими стенами. Вишена любовался ими, потому что зрелище было на редкость красивое. Летели весь день, а лес все тянулся и тянулся, изредка вспарываемый короткими полосами просек. Попадались и просторные поляны, на которые могли опуститься грифоны и пегасы. На такой поляне и заночевали, правда, на сей раз все почти сразу устроились спать, лишь наскоро подкрепившись. Выставили, как и в прошлую ночь, сторожей, но крыланы не показались. Может, отстали, а может, стали лучше прятаться.