Приблизился хмурый Роксалан. На щеке его багровела глубокая царапина.

— К нам гномы спешат, — сообщил он. — Кажется, задали им перцу…

Тарус взглянул — к Башне едва не бегом приближались два кондотьера в коричневом. Нужно было идти им навстречу.

Вишена увязался за чародеем.

На лицах гномов боролись друг с другом озабоченность и досада. Но, увидев мертвых и кровь на земле, оба несколько остыли. Видно, хотели узнать, почему Ушедшие-в-поиск уклоняются от боя, но быстро убедились, что здесь тоже не сладко.

— Что? Не ожидали? — с некоторой издевкой сказал Тарус, но тут же мысленно ругнул себя за злость. Ну разве виноваты эти двое в смерти товарищей? И уже спокойнее добавил: — Тут есть кое-кто в руине. Если не хотите, чтоб вам ударила в спину толпа нечисти, — просто уходите к своим, ни слова не сказав.

Один из гномов растерянно пробормотал:

— Но… Нам нужна помощь… Нас сейчас сбросят с перевала…

— Надо отдать им наши вещи из руин, — сказал Роксалан. — Ты ведь говорил, чародей, что они имеют силу только здесь, в Иллурии.

Тарус кивнул:

— Ты прав. Зови наших.

Перед гномами стала расти горка самых разных предметов. Пояс Вишены, пара перчаток, полосы скорого шага, коробочки-леталки, браслет-сила, снятый с Яра, странной формы шлем, короткий блестящий кинжал, жезл, что носил Тарус, изогнутая штуковина с трубкой впереди, плюющаяся смертью, кепка-невидимка мертвого теперь Дементия…

— Берите! — сказал Тарус. — Все это мы вынесли из руин. У вас хватит кондотьеров, чтобы ударить всей мощью магии. Аргундор не устоит. Надеюсь, у вас достанет рассудительности поделиться этими вещами с кондотьерами Семи Народов.

Гномы переглянулись, подобрали трофеи Ушедших-в-поиск, кое-как навешав все на себя, и так же бегом отправились назад, к перевалу, где кипел бой.

Ледяное Жало и Зимний Вихрь остались у Таруса и у Хокана. Вишена это отметил. Чародей некоторое время глядел гномам в спины, потом глубоко вздохнул.

— Что же внизу тихо, прямо не пойму… не нравится мне это…

Он пошел в сторону, где лежал ослабевший Боромир. Голова ватажка покоилась на коленях сидящей тут же Купавы. Непоседа часто терял сознание, но сейчас был при памяти.

— Чародей! — Он закашлялся. — Хорошо, что ты пришел. Мой меч… Недавно изумруд вспыхнул, словно решил сжечь всю округу, и погас. Совсем. Наверное, ты должен знать.

Тарус не успел как следует обдумать услышанное, как с той же вестью прибежал Йэльм. Вишена не мог взять в толк, почему сам не заметил того же, но, верно, это произошло еще до того, как он пришел в себя после стычки с арбалетчиками и волками.

— Все, — объявил Тарус. — Теперь или никогда. Вишена! Славута! Йэльм! Хокан! Идем впятером. Обнажайте мечи!

— У меня секира, — улыбнулся дрегович, но улыбка вышла безрадостной.

Тарус поворотился к лежащему Непоседе.

— Извини, ватаг, что идем без тебя. Но ждать больше нет резона.

— Хей-я-а-а! — воскликнул Йэльм. — Давно пора, южанин! Чего ты мешкал до сих пор? Бой все рассудит, так было всегда и будет всегда.

Тарус с лязгом выдернул из ножен меч.

— Ошибаешься, дат. Не всегда так будет. И то, что мы добудем в руине по праву меча, может когда-нибудь отменить право меча, заменив его правом разума.

Йэльм поморщился, не понимая, зачем отменять право меча. Но возражать не стал. Потому что не поверил Тарусу, хотя тот умел убеждать.

У входа в Башню мялся с ноги на ногу Анча — остальные песиголовцы, гонимые вековым страхом перед Тенью, отошли от руины шагов на триста.