– Значит, он со своими обязанностями справляется, – сказал он с улыбкой.

– Просто за то, что отец Майкл развеселил Клэр, я позволила ему остаться. Подключила презумпцию невиновности. Мы прошли в кухню, где Клэр точно не могла нас услышать.

– Извините за этот допрос с пристрастием, – сказала я. Клэр очень много читает и в последнее время увлеклась святыми. Еще полгода назад она была одержима кузнечным ремеслом.

Я жестом пригласила его присесть.

– Я как раз хотел поговорить с вами о Клэр. Я знаю, что она больна.

Хотя я на это надеялась, сердце все равно запрыгало в груди лягушкой.

– Вы можете ей помочь?

– Возможно, – сказал священник. – Но сначала мне понадобится ваше согласие.

Я готова стать монахиней. Готова ходить по раскаленным углям.

– Я согласна на все.

– Насколько я знаю, к вам уже обращались из прокуратуры насчет реституционного правосудия…

– Убирайтесь из моего дома! – не дав ему закончить, крикнула я.

Но отец Майкл не шелохнулся.

К лицу прихлынула кровь – то ли от злобы, то ли от стыда: я ведь не смогла элементарно сложить два и два! Шэй Борн хотел отдать свое тело на органы. Я всюду искала новое сердце для Клэр. Несмотря на постоянные репортажи из тюрьмы, мне почему-то не приходило в голову связать эти обстоятельства. Интересно почему: потому что я слишком наивна или потому что даже на подсознательном уровне пыталась защитить свою дочь?

Понадобилось немало усилий, чтобы вновь взглянуть этому священнику в глаза.

– С чего вы взяли, что я захочу принять хоть какую-то часть этого мужчины, все еще коптящего небо? Тем более – позволю поместить эту часть в тело моего ребенка?

– Джун, прошу вас, выслушайте меня. Я духовный наставник Шэя. Я веду с ним беседы. И мне кажется, что вам тоже стоит побеседовать с ним.

– Но почему? Потому что за симпатию к убийце вас мучает совесть? Потому что вы по ночам не спите?

– Потому что я считаю, что хорошие люди подчас совершают дурные поступки. Потому что Бог прощает, и я должен прощать тоже.

Знаете, как оно бывает, когда ты на грани нервного срыва и весь внешний мир начинает пульсировать у тебя в ушах потоками крови? Когда правда разрезает язык на тонкие ленты, а тебе все равно приходится говорить?…

– Его слова ничего не изменят.

– Вы совершенно правы, – согласился отец Майкл. – Но ваши слова могут изменить многое.

В этом уравнении не хватало лишь одной переменной: я-то ничего не была должна Шэю Борну. Чтобы еще раз испытать обжигающую боль, чтобы еще раз умереть, мне хватало ежевечерних выпусков новостей. Хватало голосов его сторонников, разбивших лагерь у здания тюрьмы. Хватало их больных детей и умирающих родителей, приведенных в надежде на исцеление. «Идиоты! – хотелось кричать мне. – Неужели вы не понимаете, что он обманул вас, как когда-то обманул меня?! Неужели вы не знаете, что он убил мою девочку, самое дорогое создание в мире?!»

– Назовите хоть одну жертву Джона Уэйна Гейси, – потребовала я.

– Я… Я не помню, – промямлил отец Майкл.

– А Джеффри Дамера?

Он покачал головой.

– А вот их имена вы помните, не так ли?

Он встал и неуверенно подошел ко мне.

– Джун, людям свойственно меняться…

Губы мои скривились в язвительной усмешке.

– Ага. К примеру, спокойный бездомный плотник может внезапно стать маньяком.

А маленькая фея с паутинками волос может превратиться в несчастное существо, на чьем сердце с каждым ударом распускается кровавый пион.