После полумрака аркады, в котором лица были почти неразличимы, яркий свет пустого торгового центра слепил и резал глаза. Потребовалось время, чтобы к нему привыкнуть. Почему-то это их даже рассмешило.

Большая часть магазинов и кафе уже давно закрылись. Их голоса гулким эхом разносились по огромному атриуму торгового центра. Зато как здорово, что не нужно кричать, пытаясь перекрыть электронную какофонию игрового зала.

– Ты уверен, что все будет в порядке?

Джерри Уорд одарил своего нового знакомого нахальной улыбкой, какой могут улыбаться лишь счастливые, уверенные в себе подростки.

– Мои предки уже спят. Они не ждут, когда я приду домой.

– Ну, я не знаю. С чего ты вдруг запросто пригласил меня к себе в гости? Ведь мы с тобой почти не знакомы.

– А разве это не способ познакомиться ближе? – Джерри понял, что нужно добавить пару убедительных фраз. – Слушай, тебя ведь только что уволили и тебе нужна работа, верно? У моего старика свой бизнес. Он всегда берет новых работников. Он и для тебя найдет что-нибудь.

Тебе же нужно где-то кинуть кости на ночлег? Вот и сэкономишь баксы, заночевав у меня. Если ты паришься из-за моих предков, то я тебя рано утром выведу из дома, и они ничего не заметят, а тебя познакомлю с ними потом. Им и не нужно знать, что ты ночевал у меня. Так что расслабься.

Он рассмеялся и широко раскинул руки.

– Ну что, успокоился?

Дружелюбие Джерри было заразительным, и он получил в ответ неуверенную улыбку.

– Да, я спокоен.

– Отлично. Ты только посмотри на эти ролики! – сказал Джерри, подбежав к витрине магазина спортивных товаров. Там были выложены роликовые коньки и сопутствующая экипировка – шлемы, наколенники, налокотники и прочее. – Видишь вон те, с зелеными колесиками? Крутые. Хочу себе такие в подарок на Рождество. И шлем, и прочие прибамбасы.

– Никогда не катался на роликах. На них недолго сломать себе шею.

– Точно так же говорит и моя маман, но я думаю, что на Рождество я ее все-таки на них расколю. Она так радуется, что я наконец взялся за ум, что непременно захочет сделать мне приятное.

Прежде чем пойти дальше, Джерри бросил на витрину последний взгляд.

– Как это понять, взялся на ум?

– Да так, пустяки.

– Извини, я не хотел влезать не в свое дело.

Джерри и не думал обижаться. Но он столько лет в глазах окружающих был недоделком. И хотя теперь он не такой, он люто ненавидел, когда ему об этом напоминали.

– Понимаешь, в детстве я болел. То есть по-настоящему. С пяти лет и до прошлого года. Точнее, год будет завтра. Маман даже решила отпраздновать это дело.

– Что именно? Извини за любопытство.

Они подошли к выходу. Дежурный охранник сидел на скамейке и, похоже, спал. Джерри повернулся к своему новому другу. На лице его читалось сомнение.

– Если я тебе скажу, обещай, что не станешь считать меня недоделком.

– С чего ты взял, что я должен тебя им считать?

– Знаешь, некоторые пугаются, когда узнают об этом, – сказал Джерри и для смелости набрал полную грудь воздуха. – У меня пересаженное сердце.

Это признание было встречено недоверчивым смехом.

– Клянусь тебе. Я болел и чуть не умер. Мне пересадили сердце как раз вовремя.

– Ты это серьезно? Не врешь? О господи!

– Вот-вот, – рассмеялся Джерри. – Мои старики уверены, что так пожелал сам Господь. Пошли.

Распахнув дверь, они шагнули навстречу холодному сырому ветру.

– Вот, черт! Снова этот дождь. Каждый раз, когда идет дождь, речка выходит из берегов.