Женщина: — Мы снова одни, мы ищем чужого — того, кто виноват в нашей паскудной жизни.

Режиссер кричит: — Отснято! Спасибо всем. (ведущему) Юр, через пять минут снимаем финал.(Гримерша приводит в порядок грим Ведущему)

Ведущий читает текст по листу: — «Вывод напрашивается сам собой — давайте все вместе попробуем сделать так, чтобы…» — кто написал эту хренотень? Язык же не поворачивается…

ГОЛОС на сцене: — Марлон, вырубай ящик.

Экран гаснет — то, что было студией — экран ТВ в помещении Клуба. Ресторан закрыт. В зале свои. На подиуме движутся танцоры. За столиком ВИП компания.

Марлон (Марк Брандбоген) — толстый менеджер с гигантским животом. У него за столом специальное место с овальной выемкой для чрева.

Яна и Поль — хозяева ресторана.

Поль — гуманитарий с претензией на духовность, утонченно–педерастичен.

Яна — бывшая бандерша, выдвинувшаяся в бизнес–вумен.

Ларсик — главный постановщик шоу. С претензиями на высший класс и постоянными потягушками с менеджером по поводу гонораров.

Выпивают, поглядывая на сцену. Среди танцоров выделяется неистовством пластичный высокий парень.

Марлон, выключив телевизор: — Все мозги проели! Давайте говорить друг другу комплименты! Тра–ля–ля-ля — друг другом восхищаться! А заказывать киллерочка, кишки по асфальту другану–конкуренту размазывать, подставлять, и всякие трюки с бабками проделывать в этой стране юродивых — низя–я–я! Сю–сю–сю-мусю — и ручки чистенькие, и коммерция как стеклышко — со всех сторон прозрачная. Процветаем, господа ангелоподобные! По ящику сплошняком «Кубанские казаки», а в ночных барах программы по сценариям «Ералаша» запузырить: «Кать, покажи мне французский поцелуй! Я ж тебе контрольную по арифметике дал списать…»

Поль, вздыхая: — Нравственное уродство и порождаемые им утопии неистребимы. Поелику — суть человека составляют, соединяя низкое и высокое. И высшая цель бытия — вытеснение низменного, устремленность в высь.

Марлон: — Человечество! Бытие! Нет, ты конкретно про нас скажи, что миром правит — милосердие или зависть? Вот тут, в узком кругу единомышленников — что сильнее? Гляньте на тушканчиков (показывает на ребят на сцене) да они нас с потрохами сожрать готовы, за то, что сидим и глядим, жрем — пьем, их судьбу решаем. А Ларсику моему — танцуну международного класса — в глазки загляните! Ах, милый мой, опасные у тебя глазки. Меня они, кормильца своего, ненавидят. (Ларсик пытается возразить) А за что? Да за то, что жиры деликатесами нажрал и вместо диеты — комфорт для тела обустроил — стол этот по фасону личного брюха заказал… Что по жизни удобней устроился, что жид поганый в общем и целом, а его — русака, лауреата каких–то сраных конкурсов, в холуях держу. Хавай свой блевотный шпинат, Тузик, у тебя легкая весовая категория — и по телесам и по кошельку. И я тебе, запомни, лауреат хренов, категорически не завидую. Марлон Брандо вообще людей любит.

Пьер (усмехается) — Умеет делать предложения, от которых они не в силах оказаться.

Яна: — Кликуха у тебя Марк Брандбоген клевая, кто понимает. Это американский боров, Крестный отец всенародных паханов, между прочим, от булемии представился. Обожрался–таки до смерти.

Марлон: — Верно говорят — толстяки добрые. И ваш покорный слуга потому и ест с аппетитом, что добр, дорогие вы мои, добр и милосерден. Вот в русле последних чаяний гуманизма способствую сближению наций. Гляньте — у меня в шоу и Украина, и Молдова, и Туркменистан и хрен знает какие там занюханные меньшинства пляшут. За деревянные. (Вздыхает) Набрал… дерьма.