|
Как раз эта удовлетворенность монотонным существованием, без приключений, и отделяет их от летчиков одномоторных самолетов. Я принадлежу к группе людей, которые летают одни. В кабине штурмовика только одно кресло. Нет места для еще одного летчика, ко- [189] торый бы в непогоду настраивал радиостанцию, чтобы связаться с центром управления полетами или чтобы помочь в аварийной ситуации, или при заходе на посадку доложить о воздушной скорости. Нет никого, кто бы развеял одиночество во время долгого перелета. Нет никого, кроме меня, и я должен принимать решения. Я все делаю сам, от запуска двигателя до его остановки. На войне я один встречу ракеты, зенитный огонь и огонь стрелкового оружия над линией фронта. И если погибну, то погибну один. Из-за этого и из-за того, что по-другому я и не хочу, я не желаю проводить время с пилотами многомоторных самолетов, которые живут без приключений. Это высокомерное отношение и несправедливое. Не должно быть так, что если в одной кабине - один летчик, а в другой - несколько, то этого уже достаточно для того, чтобы они никогда не общались. Но все же между мной и человеком, предпочитающим жизнь низких высот и медленных скоростей, лежит непреодолимый барьер. Однажды я попытался сломать этот барьер. Я заговорил как-то вечером с летчиком одной эскадрильи Гвардии, которую вынудили поменять свои "F-86H" на четырехмоторные транспортные самолеты. Если вообще существует общая связь между полетами на одномоторных и многомоторных самолетах, то я увижу ее глаза- [190] ми этого человека. "Как тебе многомоторные после "сэйбров"?" - спросил я. Я попал не на того. Он был новичком в эскадрилье, его перевели недавно. "Я не летал на "восемьдесят шестом" и не собираюсь",- сказал он. "Восемьдесят шестой" прозвучало в его устах как слово неродного языка, как редко произносимое слово. Я обнаружил, что в той эскадрилье полностью сменился летный состав, когда она перешла со штурмовиков-перехватчиков на тяжелые транспортные самолеты, и мой собеседник имел многомоторный образ мыслей. Серебристые крылышки над его карманом были отлиты в той же форме, что и мои, но жил он в ином мире, за стеной без дверей. С того вечера прошло несколько месяцев, но я больше не пытался разговаривать с пилотами многомоторных самолетов. Нередко пилот одномоторного самолета попадает в сеть обстоятельств, вынуждающих его перейти из эскадрильи штурмовиков в ряды пилотов многомоторных самолетов, что заставляет его узнать, что такое реакция винта, верхняя панель тумблеров и разворот винта во флюгерное положение. Я был знаком с тремя такими. Они яростно боролись против перевода, но безуспешно. Они немного полетали на многомоторных самолетах, сохраняя свой одномоторный образ мыслей, но меньше чем через год все [191] трое ушли в отставку по собственному желанию. Программу перевода летчиков-штурмовиков на транспортные самолеты проводили одно время довольно активно, задействовав сотни пилотов одномоторных самолетов. Чуть позже, возможно это совпадение, я прочитал одну статью, в которой выражалось сожаление о том, что из ВВС уходят молодые летчики. Я бы с радостью поспорил, что интересные статистические данные ждут того, кто первым проверит уровень удержания на службе летчиков-штурмовиков, которых заставили летать на многомоторных самолетах. Устав ВВС говорит, что каждый офицер должен адаптироваться к любой назначенной ему должности, но устав не признает огромной бездны между образом жизни и образом мыслей пилотов одно- и многомоторных самолетов. Одиночество, которое каждый летчик-штурмовик чувствует, когда он один в самолете,- это как раз и показывает ему, что его самолет на самом деле - живое существо. В многомоторных самолетах тоже существует жизнь, но ее труднее обнаружить из-за разговора экипажа по переговорному устройству, и "как там себя чувствуют пассажиры", и "передайте, пожалуйста, мой обед". |
