Изменить размер шрифта - +
На самом деле я и одной не почувствовал, хотя мой амортизирующий костюм даже не подключен к источнику сжатого воздуха.
 "Ведущий, это второй. Была небольшая трудность, снова набираю высоту, прохожу отметку 10 000 футов..."
 "ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ФУТОВ?"
 [226]
 "Так точно, через минуту буду у тебя, можем встретиться по вектору TACAN Туль..." Странно. А я был уверен, что умру.


 Вспышки внутри темной тучи к северу от Фальбура теперь чаще... и вспыхивают они теперь и позади моего самолета, и впереди. Это хорошие указатели очагов грозы, но очаги не совсем подходят под определение "изолированные". Прямо по курсу три быстрые яркие вспышки одна за другой. Подправить на 30 градусов влево. Один. Время для спутанных мыслей в глубине сознания. "Да ты с ума сошел или просто дурак, что летишь на восемьдесят четвертом эф прямо в грозу". Эти слова - мои слова, подтвержденные и проиллюстрированные другими летчиками, которых обстоятельства вынудили вести самолет сквозь очаг грозы.
 Самолет, говорят они, почти теряет управление, и, несмотря на успокоительные слова руководства, летчик полагается только на то, что инерция самолета пронесет его сквозь грозу и он окажется в спокойном воздухе.
 Но у меня нет намерения проникать внутрь одного из поблескивающих монстров впереди. И я понимаю, что слова мои были ложны. Я столкнулся на пути с грозой, потому что следовал логической цепи, которой следовал бы каждый летчик. Прогноз назвал, их "отдель-
 [227]
 ные", а не многочисленные или непрерывные. Я продолжал полет. Внизу подо мной существуют, по крайней мере, четыре радарные станции, которые могут провести меня через наиболее сильные очаги. Я продолжаю полет. Пилот одномоторного самолета не основывает свои действия на "что я буду делать, если радиостанция выйдет из строя". Риск задания стоит результата - доставить брезентовый мешок.
 Сейчас, не сумасшедший и не дурак, я нахожусь у последнего звена цепи: я уворачиваюсь от очагов грозы, ориентируюсь по отклонению стрелки радиокомпаса и по вспышкам молнии, которые я вижу из кабины. TACAN ничуть не трогает мое волнение. В мире его транзисторного мозга важно лишь одно - то, что мы в 061 мили от Фальбура, который чуть левее по курсу. Радиокомпас взбесился, показывает влево, вправо, вперед, назад. Его паника на фоне трезвого спокойствия других приборов раздражает так, что моя правая перчатка переводит его тумблер в положение "выкл.". С благодарностью приняв успокоительное, стрелка замедляет движение и останавливается.
 Вспышка слева, изменить курс на 10 градусов вправо. Вспышка за правым крылом, забыть о ней. Вспышка - яркая ВСПЫШКА прямо впереди, и приборная панель тонет в белом свете. От этой не увернуться. Разрозненные.
 [228]
 Шторм в быстрой, неожиданной, резкой, холодной злобе хватает своей пастью мой самолет и начинает трясти его, как разъяренный терьер трясет крысу. Правая перчатка крепко сжимает рычаг. Приборная панель, смонтированная на амортизаторах, расплывается от тряски. Жестяной горизонт показывает резкий крен в 30 градусов на левое крыло и тут же резкий крен в 60 градусов на правое крыло. Это невозможно. Шторм - всего лишь воздух.
 Левой перчаткой полный газ. Мой самолет, в замедленном действии, начинает вяло рыскать влево. Право руля, сильнее. Словно вынужденная посадка на глубоко наезженную каменистую дорогу. Начинает рыскать вправо. Мою машину напоили, она не реагирует. Изо всех сил лево руля.
 Мощность, где мощность? Левую перчатку на себя и снова вперед, как можно дальше, как можно сильнее. Расплывчатая, дрожащая линия там, где должна быть стрелка тахометра. Менее 90 процентов оборотов при полном газе.
 Я слышу, как дрожит самолет. Я не слышу двигателя. Рычаг и рули - бесполезные подвижные куски металла.
Быстрый переход