– Это секонал, – сказал он. – Если вдруг почувствую, что надвигается еще один удар. За него пришлось отдать огромные деньги, но если я почувствую приближение удара и если успею, то я его выпью. Я не хочу долгие годы лежать без движения и разглядывать над собой потолок. Ведь тогда возиться со мной придется тебе, потому что никому другому до меня не будет никакого дела.

– О, Джо! – воскликнула я, хотя хорошо понимала, что само наличие под рукой этого секонала придавало Джо уверенность.

Джо тотчас же снова заснул.

Я вернулась к себе домой и распаковала вещи, чтобы одежда перестала пахнуть чемоданом. Потом я пошла взглянуть на свои чашки – не разбились ли они. У меня к красивым чашкам особая страсть. Когда разразилось последнее землетрясение, я сразу же это поняла, потому что услышала, как бьются мои чашки. Однако новые чашки, которые я приобрела взамен разбитых тогда, стояли на своем месте. И с ними ничегошеньки не случилось.

Пока я стояла и любовалась чашками, зазвонил телефон. На секунду я ужасно испугалась, будто это был сигнал о землетрясении. Кто это может мне сейчас звонить, ведь я дома только первую ночь? Конечно же, больше всего я боялась, что это Оуэн. И если это он, что я должна ему сказать? Хотя, скорее всего, это Голдин, что тоже достаточно скверно.

– Охотник с холмов вернулся домой, – раздался голос Бо Бриммера, когда я сняла трубку.

– Не с холмов, а с равнины, – сказала я. – Как вы узнали, что я дома?

– Умнее компании «Юниверсал» только один Бог, – сказал он.

Я очень обрадовалась, что звонит именно Бо. У него был на редкость живой и цепкий ум, особенно по сравнению в той кашей, которая окружала меня целых два месяца. Не слишком высокая оценка моей съемочной группы, но так оно и было.

– Жаль, что мы не женаты, – сказал Бо. – Нам обоим было бы тогда не так одиноко.

Бо почти непрерывно делал мне предложения. Мне кажется, это стало для него чем-то вроде ритуала. Правда, если бы я согласилась, мол – «давайте попробуем», он бы, вероятно, не отступился.

– Не могу сказать, что это невозможно, – пошутила я.

Это стало бы возможным лишь тогда, когда я была бы готова выйти замуж за человека только за то, что у него трезвый ум. Но этого я Бо сейчас не сказала. В эту нашу игру мы с ним играли уже давно, а теперь чуточку от нее отошли. Бо уже не собирался слишком настаивать на своем предложении, а я – слишком категорически его отвергать.

– Наконец-то я расстался с Джекки, – сказал он.

– Мне жаль это слышать, – сказала я. – Я верю в неразумные страсти, даже если они чаще всего приносят огорчения. Эти страсти куда выше, чем те обычные договоренности, которые всем нам так свойственны.

– Простите меня, – сразу же добавила я, – которые свойственны большинству из нас.

– Я не всегда относился к этому вот так свысока, – сказал он. – У меня с моей женой договоренность была во многом такая же, как и у всех. А поскольку живет она в Литтл Рок, то люди просто забывают, что у меня и впрямь есть жена. По правде говоря, я гораздо больше склонен к семейной жизни, чем вы. Цель любого брака – порядок, а я порядок уважаю. Мне даже удалось его добиться в своей собственной жизни, правда, слишком большой ценой.

Так, без особого смысла, как-то наспех и слегка коснувшись многого, мы с Бо проболтали больше часа. Беседовать с Бо было все равно, что играть в словесный пинг-понг – мячик всегда с безупречной точностью возвращался назад.