В избытке чувств Эйб сопровождал меня по всей студии, до самого выхода, до моей машины.

– Послушайте, – сказал он и посмотрел на меня совсем не так, как обычно. – Дедушка был совершенно прав. Вы действительно истинная леди. Мы собираемся дать вам другой фильм. Этой суки в нем не будет. Знаете, это будет по-настоящему качественный фильм.

– Это было бы прекрасно! – сказала я. Научившись давать пощечины, я, как видно, научилась еще и актерскому мастерству.

На прощание Эйб меня поцеловал, оставив на моей щеке влажный след своих губ. Он направился к проходной, но вдруг развернулся и быстро засеменил к моей машине. Я уже включила мотор.

– Подождите! Может быть, мы как-нибудь поужинаем вместе? – спросил он. – Обсудим какие-нибудь проекты, а? Или еще чего-нибудь?

– Почему бы и нет? – сказала я.

– Тогда я вам позвоню, – сказал Эйб с сильным акцентом.

Внезапно он почувствовал себя очень уверенным. Эйб отряхнул свои манжеты с таким победоносным видом, будто бы мы с ним уже переспали.

ГЛАВА 9

С легким сердцем, полностью расслабленная, ехала я в каньон Туджунга. Эльмо и Винфильда я застала во дворе. Они сидели без рубашек и кидали охотничий нож в дерево.

– Вот дерьмо! Если бы мы с тобой, Эльмо, научились так кидать этот нож, чтобы он не падал, мы бы могли заделаться этими проклятыми городскими партизанами, – сказал Винфильд. – Мы тогда бы смогли попасть ножами во всех начальников на студии и уничтожить капитализм.

– Мне капитализм нравится, – сказал Эльмо. – Я сижу здесь только потому, что мне хочется овладеть искусством кидать ножи.

Ни тому, ни другому ни разу не удалось так кинуть нож, чтобы он зацепился за дерево. Я тоже было попробовала швырнуть нож, но не попала даже в дерево. Винфильд все больше злился и кидал нож все с большей силой, но тот лишь скользил по стволу.

В конце концов Винфильд пришел в ярость и забросил нож на крышу своего дома.

– Да ведь это барахло, чего его беречь-то? – сказал он Эльмо, увидев, что тот расстроился.

– Я за него заплатил сто семьдесят пять долларов, – сказал Эльмо. – Это ручная работа.

– Мать твою! Да он и руки-то той, что его сделала, порезать бы не мог, – сказал Винфильд.

– Как малыш? – спросила я. Оба взглянули на меня с каким-то чувством неловкости.

– Приехала мать Шейлы и забрала и ее и ребенка, – сказал Винфильд. – Они решили отвезти ребенка туда, где находятся его корни.

– Это был мальчик. Маленький Винфильд Второй, – добавил Эльмо.

Винфильд вздохнул.

– Ну вот, я решил признать, что я – отец этого бедного крошки, именно я. Хотя я не очень-то был сам тому доволен. А теперь его увезли. Мне даже ни разу не пришлось хотя бы пеленки ему сменить.

Эльмо пошел в дом и вернулся с бокалами и вином. Мы с ним сели на лужайку и выпили немножко вина, а Винфильд пил пиво. Мы подсмеивались над тем, какой он неуклюжий да недотепа, но все наши издевки Винфильд спокойно пропускал мимо ушей. На самом-то деле он был не больший нескладеха, чем Эльмо, у которого с тех пор, как я его видела в последний раз, выпало несколько зубов.

– Сломал о край унитаза как-то ночью, когда меня рвало, – объяснил мне Эльмо, когда я его про эти зубы спросила. Похоже, их отсутствие Эльмо ничуть не беспокоило.

Потом Эльмо с Винфильдом начали спорить о том, можно ли считать волосатый живот бесспорным доказательством сексуальной мощи.