Нет, мы занимались кое-чем значительным. Тяжкими преступлениями. Крупномасштабной коррупцией.

Насколько мне было известно, никто, кроме Гоулди и меня, не знал, что я тайно сотрудничаю с отделом внутренних дел. Даже моя сестра Пэтти и отец не догадывались. Не в курсе была и Кейт. Конечно, нехорошо скрывать такие важные вещи от самых близких людей, но в действительности я делал это ради их же блага. Я имел дело кое с чем довольно взрывоопасным, и если бы о моей секретной деятельности стало известно, много дерьма вылилось бы и на меня, и на тех, кто об этом знал. Так что в случае чего будет лучше, если мои близкие родственники и Кейт смогут, не лукавя, заявить, что пребывали в неведении.

Мы сели в баре и заказали бутерброды с отварной солониной. Бармен поставил перед нами плетеную корзинку с попкорном. Мы запустили в нее пальцы и стали набивать рты воздушной кукурузой.

— В течение двух недель, пока я был отстранен от работы, я только то и делал, что размышлял над нашей историей, — начал я. — Единственное, до чего смог додуматься, — это то, что вся возня с маленькой черной книжкой не имеет к самой книжке никакого отношения. Она затеяна исключительно ради меня. Кто-то захотел меня сделать. Кто-то знает, что я тайно работаю на вас. Кто-то знает, что я провожу расследование. И кто бы это ни был, он хочет меня остановить.

— Никто не знает, что ты проводишь расследование. Никто, кроме меня. Твоя фамилия нигде не фигурирует. — Гоулди окинул меня взглядом. — Ты говорил, что никогда никому не рассказывал. Ни своей сестре, ни своей напарнице…

— Так и есть, не рассказывал.

— Тогда никто не в курсе, кроме нас с тобой. Ты в данном конкретном случае — призрак. — Он шлепнул меня по руке. — Как прошла твоя встреча с прокурором?

Я чуть не поперхнулся.

— Тебе что, теперь известно обо всем, чем я занимаюсь?

— Малыш, я даже знаю, что ты ел сегодня на завтрак.

Вот такой он, Гоулди. У него везде есть глаза и уши. Я не смог бы найти более подходящего человека, который бы столь эффективно оберегал меня от опасностей.

— Судебное разбирательство будет тяжелым, — сказал я. — Эми опасается, что они постараются свести все к вопросу достаточных оснований.

— Если перевести на понятный язык, они попытаются сделать виноватым тебя. — Гоулди перешел прямо к делу.

— Да, и тут уж не до шуток.

— Но ты не спеши что-то предпринимать, — посоветовал он. — Никогда не знаешь, в какой момент ветер может перемениться.

Я поднял на него глаза. Гоулди никогда ничего не говорил просто так.

— А поподробнее? — попросил я.

Он пожал плечами.

— Я всего лишь веду речь о красивой помощнице прокурора штата — Лентини. Той самой, которая две недели назад пыталась обвинить тебя в похищении бухгалтерской книги.

— Маленькой черной книжки.

— Именно так. Теперь она пытается раскручивать дело относительно особняка-борделя. И теперь ты ей нужен. Тебе это не показалось странным?

Вообще-то и в самом деле показалось.

— Что, по-твоему, означают такие перемены?

— Возможно, наш замечательный прокурор штата меняет свою позицию. Возможно, Максималистка Маргарет маневрирует на пересеченной местности и видит ситуацию уже в другом свете.

— Каким образом?

— Ну, ее первое восприятие заключалось в том, что ты опозорил мэра, а он — ее благодетель, так ведь? Именно благодаря ему она стала прокурором штата. Потому и пыталась смешать тебя с дерьмом.

— Безусловно.

— А теперь? — Гоулди воздел руки к небу.