— Замок стоит слишком далеко от берега.
— Да и Сет с ними, — отмахнулся король. — Не думаю, что под рукой графа Раймона сейчас больше полутора сотен мечей. Он нам не противник, смех один…
Вплоть до полудня войско разбивало лагерь. Толоза оказалась полностью окружена, и с земли, и с воды. Наблюдатели с кораблей сообщили, что Нарбонет покинули несколько всадников — похоже, Раймон отправил гонцов к своим вассалам и союзникам в Фуа и Коменже, требуя помощи.
Попутно отряды лучников с галер без потерь захватили городскую гавань, в которой стояло семнадцать торговых кораблей. Зингарцам и купцам из Шамара, привезшим в Толозу товары, сказали убираться подобру-поздорову, пока целы. Они поспешно последовали разумному совету — подняв все паруса, суда исчезли из виду меньше, чем за половину колокола. Корабли принадлежащие графу Раймону и городу ничуть не чинясь предали огню — в назидание. Пусть владетель Толозы видит, что мы прибыли сюда не ради развлечения.
Толоза ошеломленно молчала. Надо думать, вигуэры не ожидали, что реакция короля на мятеж окажется настолько молниеносной и рассчитывали выждать еще луну-другую до появления королевских войск. На башнях и стенах мелькали люди в доспехах, но действий никаких не предпринимали. В нашу сторону не было выпущено ни одной стрелы, даже когда королевские лучники жгли корабли в расположенной под самыми стенами гавани.
Конан заодно решил показать, что никакие «Совершенные» нам не страшны и посоветовал монахам ордена Вечного Солнца при помощи гвардейцев возвести на виду у горожан «походный храм». Что и было немедля исполнено — рядом с палатками короля и легатов был установлен огромный бело-золотой шатер, увенчанный изображением солнечного диска, символа Митры. Перед шатром монахи поставили жертвенный камень и тут же провели церемонию Приветствия Светила, на которую собрались все приближенные короля и кавалерийские сотники.
Не то, чтобы киммериец был фанатичным митрианцем или яростным последователем Крома, но богов обижать не любил, поскольку твердо знал, что они существуют. Между прочим, с Белом Обманщиком и Иштар Прекраснейшей он был знаком лично и состоял с ними едва ли не в дружеских отношениях. Не подумайте, я не вру — мало кто знает, что подруга и покровительница Конана, некая графиня Клелия Кассиана из Ианты, на деле является человеческим воплощением-аватарой великой богини…
Паллантид вместе со своими тысячниками тем временем осматривал крепость, изыскивая слабые места — осада и штурм занятие нудное и тяжелое, опытный военный не станет бить в лоб, бессмысленно теряя людей, а изыщет «дыры» в обороне противника и ударит в самую слабую точку.
Разъезды гвардии рыскали по ближним деревням, сгоняя к Толозе мужланов, чтоб сделали перед лагерем палисады, на случай вылазки из города. Мужланы хмурятся, ругаются сквозь зубы, но идут — с королем и гвардейцами не поспоришь, еще чего доброго деревню пожгут или на пику насадят. Да и время сбора урожая миновало, поля и виноградники неубранными не останутся. На «походный храм», сияющий белым средь синих и черных шатров, простецы косятся испуганно — знают, что виноваты.
— Скукотища, — зевнул Конан и опустился на складной стульчик у входа в наш шатер. Деревянные рейки скрипнули под его тяжестью. На покрытом чистой льняной тряпицей столике перед королем громоздились простые деревянные блюда с горячим обедом, таким же, какой подают простым гвардейцам — шпигованное чесноком мясо, хлеб с отрубями, морщинистые желтые яблоки и красное вино. — Не война, а настоящие маневры в лесу Руазель, с охотой и пикником.
— Не беспокойся, Толоза скоро очухается, — ответила я, глядя на поднимавшиеся совсем неподалеку от лагеря городские стены. — Вариантов два: либо вигуэры приползут на карачках вымаливать прощение, либо будут обороняться до последнего. |