— Но чем?

Скрипнув зубами, я постарался овладеть собой.

— Нужно что-нибудь острое. — Я еле сдерживался. — Ножницы, нож, лезвие бритвы!

— У меня ничего нет! — Ее голос дрогнул. — И не кричи на меня!

— Ладно, — пробормотал я. — Поищи в ящике стола.

Я нетерпеливо следил, как она роется в ящиках. На ней были белый парчовый костюм, подходящие туфельки с ремешками, все так элегантно, хотя мне было не до того. Вдруг она выпрямилась, восторженно глядя на меня, и помахала в воздухе ножом для бумаг с костяной ручкой:

— Смотри!

Я на секунду закрыл глаза:

— Потрогай лезвие.

— О! — Ее голос был полон разочарования. — Он тупой!

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она снова выпрямилась.

— Извини, Дэнни, но здесь нет ничего острого!

Внезапно меня осенило вдохновение.

— Видишь коробку сигар на столе?

Она кивнула.

— Возьми одну и закури.

— Зачем? — Она смотрела на меня как на идиота, широко раскрыв глаза.

— Веревку можно пережечь горящим кончиком сигары! — объяснил я.

— Может, я все-таки смогу найти нож? — В ее голосе не было энтузиазма.

— Зажигай сигару! — завопил я. — Фордайс и его горилла могут вернуться в любую минуту.

Она сняла целлофановую упаковку с сигары, нерешительно посмотрела на нее и, собравшись с духом, взяла в рот. Я тоскливо смотрел, как она поднесла к ней спичку, сделала несколько затяжек, закашлялась, отплевалась, еще несколько раз затянулась, всхлипнула, наконец сигара была зажжена. Роберта обошла вокруг стола, держа ее перед собой, словно заряд динамита с горящим бикфордовым шнуром. Потом она исчезла из моего поля зрения, зайдя за стул. Через несколько секунд я уловил запах горящей веревки, и колеса грузовика немного отъехали от меня.

— Дэнни, кажется, она погасла!

— Раскури ее снова, — отрезал я.

— А это обязательно?

— Конечно обязательно.

Мне снова пришлось выслушать всю программу кашля, плевков, всхлипываний, прежде чем я опять уловил запах горящей веревки.

— Откуда ты здесь взялась? Я был уверен, что ты убежала от меня ночью, потому что совершенно не хотела возвращаться в Манхэттен.

— Да, — еле слышно прошептала она. — То есть нет. Я хочу сказать, что я убежала, потому что действительно не хотела возвращаться.

— Но прежде ты сделала все возможное, чтобы я крепко уснул! — горько пожаловался я.

— Да, — призналась она. — Но не специально.

Я проснулась раньше тебя — около семи, ты еще храпел, вот так все и произошло.

— Я не храплю!

— Ха-ха!

— Зато я не сплю, задрав ночную рубашку до самой шеи, — продолжал я и вдруг завопил от боли.

— Ой, извини, пожалуйста! — ласково произнесла она. — Просто сигара соскользнула с веревки. Все в порядке: твоя рука даже не покраснела. Так что ты там говорил?

— Ничего, — ответил я. — Совсем ничего. И не беспокойся о моей руке, ожог третьей степени не имеет значения. Мне больно, только когда я кричу! — Я скрипнул зубами. — Как же ты добралась в город без машины?

— Я не сразу уехала. Сложила вещи в сумку и отправилась на пляж, там подождала примерно до одиннадцати — я была уверена, что к этому времени ты уедешь, — и тогда вернулась в дом.