Отпустив Александра, парни молча поклонились, судя по всему безгранично веря своему пастырю.

— Арним, Видиберт, задержитесь, — попросил отец Эльмунд. — Осмотрим ставни, может быть, какие-то следует уже заменить.

— Мы будем ждать снаружи, святой отец, — глухо отозвался один из парней и, выйдя последним, прикрыл за собой дверь.

— Ну? — тут же спросил Саша. — В чем меня здесь обвиняют?

— Я должен разобраться. — Священник задумчиво покачал головой. — Ты — сын моего друга, побратима моего отца, и очень похож на него — просто одно лицо! Тридцать лет прошло, но я помню… будто вчера. Не может быть, чтоб ты…

— Чтобы я оказался предателем? — грустно усмехнулся молодой человек. — Осмелюсь спросить, с чего вы вообще это взяли? Предупредил отец Иннокентий, так? И нищий слепец Геристратий не зря выспрашивал — откуда я прибыл? Все ясно…

— Отец Иннокентий передал через знакомых корабельщиков записку, небольшую грамоту, в которой предупредил о приезжем из Тапса юноше… Теперь я вижу, что ты и по возрасту не очень подходишь. Тогда кто же? У нас много молодых парней, есть и новоприбывшие. Придется всех проверять, хоть это и муторно и долго… Эх, жаль, что твой достойный отец, увы, уже в лучшем мире. Как, впрочем, и мой!

— Ингульф умер?! Погиб?

— Погиб, верные псы Гейзериха-рэкса выследили его. Я уж к тому времени стал взрослым… и, как видишь, выбрал свой путь.

— Славно! — одобрительно кивнул Александр. — Тогда ты, может быть, расскажешь мне, что тут у вас творится? Видишь ли, я не так долго жил в Тапсе, совсем чуть-чуть…

— Откуда в таком случае ты прибыл?

— Да уж, поносило по миру. Константинополь, Александрия, Триполитанский вал. Хочу многое прояснить. «Черные плащи» — кто они и откуда взялись?

— Личная охрана Гуннериха, — глухо пояснил отец Эльмунд. — Правда, в последнее время она слишком разрослась. И я думаю, выполняет не только королевские приказы. Какие-то иные люди стоят за правителем, а «черные плащи» — их соглядатаи. Всюду шныряют, следят за всеми, стремятся взять под контроль жизнь каждого человека от рождения и до самой смерти. Нас, кафоликов, ненавидят особо, поскольку наша церковь в этом мире — влиятельная и авторитетная сила. А король… и те, кто за ним стоит, не потерпят никакой другой силы, кроме своей — бесовской! — Священник явно разволновался, даже вскочил. — До меня доходили слухи, будто «черные плащи» возрождают мерзкие обряды язычников-пунов! О, с христианством им не по пути, даже с еретиками Ария, чего уж говорить о нас?

— Ясно. — Александр пригладил волосы. — Я так и думал — всему этому сброду ненавистна любая другая организация, те же кафолики. Но с этим надо бороться!

— А мы боремся! — неожиданно расхохотался Эльмунд. — Боремся, насколько в наших силах. Возрождаем разгромленные храмы, набираем людей — у нас уже отряд, но дай срок, и будет целая армия! Правда, «черные плащи» пытаются подмять под себя молодежь — создают какие-то секты, затягивают туда подростков, чуть ли не все уже обязаны вступать. Учат военному делу, прельщают красивыми туниками, фибулами, мечами — всем остальным носить их строго запрещено. Души их черны, как и их плащи.

— Понятно — типичный «Гитлерюгенд». В пятом-то веке!

— Ты о чем, друг мой?

— Так… борьба будет трудной. Я тоже хотел бы…

В этот момент дверь старой часовни распахнулась, ворвавшийся сквозняк погасил свечу.