— Меня не существовало бы без тебя. Да. И все было бы прекрасно. Просто чудесно. Но без моей матери я был бы точной копией тебя. У меня долг перед нею. Только перед нею. Это она мое спасение.

— Мики, Мики, ты не должен внушать мне чувство вины! Ты хочешь, чтобы я смотрел на тебя грустными огромными глазами? Хорошо, я могу принять грустный вид. Но твоя мать ничего не значила для меня. Ничего, кроме прикрытия на некоторое время. С ее помощью можно было легко вводить в заблуждение всех остальных, и еще у нее были хорошие сиськи. Но она была слишком любопытной. Когда мне пришлось притащить ее сюда, как всех остальных, — в ней не было ничего возбуждающего. Все оказалось самым обычным.

— Ну и хорошо. Вот тебе за нее, — сказал Спенсер.

Он выпустил короткую очередь из «узи», разорвав отца на куски и отправив его прямиком в ад.

Ни одна из пуль не отрикошетила.

Каждая попала точно в цель. Мертвец потащил их все за собой, падая на пол в лужу крови, темнее которой Спенсер никогда не видел.

При звуках выстрелов Рокки от удивления взвился в воздух. Потом он наклонил голову набок и начал смотреть на Стивена Акблома. Он обнюхивал его, как будто его запах был необыкновенным. Спенсер глядел на мертвого отца и чувствовал, как Рокки с любопытством поглядывает на него. Потом собака пошла к Элли, стоявшей у двери.

— Я думала, сможешь ли ты сделать это, — произнесла Элли. — Если бы ты не смог, стрелять пришлось бы мне. С раненой рукой мне было бы так больно при отдаче.

Он посмотрел ей в глаза. Она не пыталась утешить его. Она сказала ему то, что думала и чувствовала.

— Я сделал это без желания, — заметил Спенсер.

— А я бы с удовольствием!

— Я так не думаю.

— Я бы сделала это с огромным удовольствием!

— Но неприятно мне тоже не было.

— Почему бы тебе было неприятно? Когда ты видишь таракана, его следует растоптать!

— Как твое плечо?

— Жуткая боль, как будто тебя поджаривают в аду. Но кровотечение небольшое. — Она попыталась сжать правую руку и сморщилась от боли. — Я все равно смогу работать на компьютере. Бог мой, помоги мне успеть все сделать!

Втроем они поспешили по пустым катакомбам в сторону синей комнаты, потом желтой и в странный мир наверху.

Рой не чувствовал боли. На самом деле он вообще ничего не чувствовал. Ему так было легче притворяться мертвым. Он боялся, что они могут его прикончить, если поймут, что он все еще жив. Спенсер Грант, бывший Майкл Акблом, был явно таким же ненормальным, как и его отец, и способен на любое злодеяние. Поэтому Рой закрыл глаза и использовал свое состояние с пользой для себя.

Рой был разочарован в художнике. Он предоставил ему такую блестящую возможность, и что же? Обычная неблагодарность.

Но если честно, то Рой был недоволен и собой. Он неправильно оценил Стивена Акблома. Конечно, художник обладал удивительным талантом и чуткостью. Тут Рой в нем не ошибся. Но он поверил тому, что увидел на поверхности, решив, что это и есть сущность человека. Он не заметил в нем темные стороны.

Конечно, Рой всегда относился к людям с любовью, они ему нравились. Именно так и сказал о нем Стивен. Знакомясь с людьми, Рой сразу же понимал, как они страдали.

Это было его отличительной особенностью — Рой и не желал быть человеком с жестоким сердцем. Его тронула судьба Стивена Акблома. Такой остроумный и талантливый человек должен был оставаться в камере до конца жизни. Сочувствие к нему ослепило Роя, и он не понял его настоящей сущности. Он все еще надеялся, что выберется отсюда живым и снова увидит Еву. Он не чувствовал, что умирает. Конечно, сейчас он вообще не чувствовал своего тела ниже шеи.