С первого взгляда не понять, кто такой.

Тип с бородкой заказал кружку пива, переговорил с хозяином, а затем неожиданно встал и направился в сторону наемников. Дастин хмыкнул и приподнял одну бровь, Большой Рилд в очередной раз рыгнул, громко, напоказ.

Халльвард напрягся и на всякий случай положил руку на нож.

– Доброго дня, господа, – сказал тип с бородкой. – Я слышал, у вас проблемы с деньгами?

1. Вторая. Тень

В возке с реквизитом, как всегда, пахло пылью и присыпкой против моли, и Нейли этот запах напоминал о детстве, о тех невыносимых, жутких вечерах, когда она пряталась в одной из кладовых родного замка, сидела там, в тишине и одиночестве, и плакала от бессилия и горя…

Да, тогда она еще могла плакать.

Запах будил старые, давно забытые чувства, и все же она приходила в этот возок перед каждым выступлением. Не всегда, а в тех случаях, когда они собирались играть не «Фарс о Мужике и двух Дриадах», «Ярмарочный фарс» или «Крошечку-Понарошечку», а что-то серьезное, вроде «Эндремона и Афетиды», «Падения Романдо» или «Крови рода ре Хардвинн».

Запах будил чувства, Нейли вновь переживала обиду и злость, но зато ощущала себя живой, настоящей. И такой она могла выходить на сцену, могла играть в полную силу, не просто изображать Афетиду, императрицу Романдскую или Элаю ре Хардвинн, а быть ими.

Равнодушным мертвецам нечего делать на подмостках – это она поняла давно, только прибившись к труппе Улыбчивого Яна, и попытавшись в первый раз сыграть что-то на потеху зрителям. Сама Нейли тогда едва не провалилась сквозь землю от стыда, но Ян бросил «Очень неплохо», и гнать ее не стал, хотя предыдущей ночью вознамерился подкатить к ней, и едва не получил острой шпилькой под ухо.

Тогда, пять лет назад, она уже знала, как обходиться с жаждущими ее тела мужчинами.

Воспоминания эти не доставляли Нейли удовольствия, хотя то же самое можно было сказать о любых других ее воспоминаниях. Она ненавидела свое прошлое, но погружалась в него, купалась в давних событиях, как в темной, жгучей воде, ибо иначе не могла, не умела.

Занавес возка отдернулся, и внутрь заглянул Хникар, прыщавый парнишка, прибившийся к ним полгода назад, и способный пока только выходить в эпизодах, ну и помогать по хозяйству.

– Ты здесь, а? – спросил он, едва не заикаясь, и избегая встречаться с Нейли глазами. – Идем быстрее, а то барон пришел, пора начинать, клянусь Сияющим Орлом…

Она знала, что красива, и понимала, как ее внешность действует на большинство мужчин, и презирала их за сальные взгляды, за слюни на подбородках, за дрожащие руки, что тянутся к ее груди или ягодицам, ненавидела за то, что они не в силах обуздать жалкое вожделение.

Презирала и ненавидела еще и за другое, но к Хникару это относилось меньше других – он хотя бы был искренним, думал, что любит ее.

– Я иду, – сказала Нейли, контролируя каждый обертон бархатистого голоса. – Сейчас.

Мальчишка сглотнул и исчез, а она неспешно поднялась со старого сундука.

Выбралась из возка, стоявшего у самой замковой стены, древней и серой, поросшей мхом, ощутила ее запах, и зашагала туда, где стояла собранная недавно сцена – два фургона по бокам, подмостки между ними, и задник, закрепленный на двух вбитых в землю шестах.

Все для того, чтобы показать «Кровь рода ре Хардвинн».

Сегодня труппа Улыбчивого Яна выступала не на сельской ярмарке, не на городской площади, а в замке владетельного барона Фикра ре Ларгис, а такое выступление всегда рискованно – если наградят, то не медью, а если погонят прочь, то не смехом и свистом.