Воины Гейла собрались рядом с королем, и тогда он вложил копье в притороченную к седлу перевязь и расчехлил лук. Наложив стрелу на тетиву, он повел своих людей в обход левого фланга.

Никакие команды всадникам были не нужны: воины точно знали, что делать. Стрелы градом посыпались на ряды омайцев. Всадники, выпустив пару стрел, повернули налево, заходя в тыл омайской пехоте. На другом фланге группа всадников проводила такой же маневр, и вскоре стрелы полетели в омайцев с обеих сторон. Тем временем невванцы стойко удерживали свои позиции в центре.

Омайцы не выдержали такого напора, в их рядах началась паника. Офицеры отчаянно силились вернуть своих солдат в строй, но им это не удавалось. Омайская армия таяла на глазах.

Когда натиск на ряды невванцев уменьшился, те, в свою очередь, пошли в атаку. Медленно, шаг за шагом, они принялись теснить врага. Трупы валялись повсюду, и омайцы, отступая, то и дело спотыкались о тела павших товарищей. Паника охватила омайское войско, и оно, распавшись, обратилось в беспорядочное бегство.

Лучники и пехотинцы гнали отступающего неприятеля, не давая ему передышки. Обращенные в бегство омайцы вынуждены были пересечь свой лагерь, спотыкаясь о растяжки шатров. И повсюду их настигали стрелы, выпущенные с нечеловеческой меткостью.

Впереди оказалась река, и омайцы бросились в воду с отчаянной решимостью, будто там их ожидало спасение, причем некоторые забывали даже о том, что не умеют плавать. Всадники безжалостно преследовали беглецов, поражая их из луков.

— Прекратить стрельбу! — выкрикнул Гейл.

Он проехал среди лучников с копьем в поднятой руке. Командиры, увидев условленный знак, отдали приказ своим воинам.

Было очевидно, что армия Омайи полностью разгромлена и возродиться ей не суждено. Гейл не терпел бессмысленного кровопролития. По всему полю его воины спешивались и вытаскивали из тел погибших свои стрелы. Узкие бронзовые наконечники имели огромную убойную силу, и воины Равнин расходовали свои стрелы очень бережно. И не только потому, что металл стоил очень много. Гейл сам изобрел такие стрелы и не собирался открывать их тайну врагам.

— Взгляните, мой король! — воскликнул вдруг ехавший за Гейлом всадник, указывая на небольшую группу людей на берегу реки. — Они похожи на вас, как братья!

Гейл в изумлении уставился на могучих, словно отлитых из бронзы воинов с высокими черными щитами. Сделав знак своим командирам, король направил к ним кабо. Воины даже не пытались бежать и смотрели на приближавшегося короля дерзко и с вызовом. Их было не больше дюжины, и у некоторых волосы были заплетены в мелкие косички, что выдавало в них младших воинов шессинов. Они не участвовали в битве и, похоже, все это время не покидали лагерь.

Гейл натянул поводья кабо и вгляделся в их лица. Двое из них показались ему знакомыми.

— Люо? Пенду? — воскликнул он, не веря своим глазам. — Это, и впрямь вы?

Лица шессинов остались непроницаемыми, они мало походили на тех мальчишек, которых Гейл когда-то знал. Впрочем, он и сам изменился. Никто не может навеки оставаться ребенком.

— Гейл! — без тени радости проронил наконец Пенду. — Так значит, это правда? Ты стал вожаком трусов, стреляющих из луков со спины кабо?!

Король обнаружил, что отвык от родного наречия: он впервые разговаривал с шессинами за годы изгнания.

— Эти люди прошли полмира, чтобы оказаться здесь сегодня, — заметил Гейл. — Так что будьте повежливее. И вообще, собратья из общины Ночного Кота могли бы приветствовать меня более сердечно!

Люо презрительно поморщился:

— Прежних общин больше нет! Для них не осталось места в этом мире. И ты правильно сделал, что сбежал от нас. Такой глупец недолго прожил бы под властью нашего короля.