— Прекрасно! — заявил он громко, силясь вернуть утраченное самообладание. — Я проявил непростительное великодушие, отказавшись убить этого глупца, когда мы были еще мальчишками. Теперь я должен исправить свою ошибку. — Он огляделся по сторонам. — Продолжайте погрузку! Увидеть, как я убью этого презренного изгоя, можно с борта корабля! Королю шессинов не пристало опускаться до подобной глупости, но если мой народ этого желает — я вынужден уступить.

На помосте остались лишь два короля, Лерисса и Денияз. У Гассема кроме копья был короткий меч, тогда как Гейл не успел забрать у Шаззад свой кинжал. Он надеялся, что принцессе удалось надежно спрятаться. За спиной Гассема он видел, как из гавани выходят корабли. Звезды на небосводе быстро тускнели, а шум у стен города доносился все громче. Соперники осторожно кружили в центре помоста, не спуская друг с друга напряженных взглядов.

Но вот наконец Гассем бросился вперед, целя копьем в правый бок Гейла. Тот легко отступил в сторону и, отбив удар клинка, нанес короткий укол в лицо противника, тотчас обратив его в быстрый режущий удар, направленный к запястью короля островитян. Тот отбил его, круговым движением отбросив копье Гейла. Обмен ударами занял считанные мгновения, лязг сшибшихся клинков был отчетливо слышен в притихшей гавани, где единственным звуком, нарушавшим тишину, стал теперь скрип корабельных снастей.

Гейл сразу понял, что противник уступает ему в ловкости и быстроте, но его стальное копье было легче бронзового, и это уравнивало силы. К тому же, сталь была крепче бронзы. Он видел подобное оружие в действии и знал, что сильный удар стального клинка способен перерубить острие его копья. Он нанес Гассему серию колющих ударов, часть из которых была призвана отвлечь его внимание. Тесня соперника к краю помоста, Гейл попытался закончить схватку быстрым выпадом, но Гассем успел увернуться и, метнувшись противнику за спину, нанес опасный удар. И все же он промахнулся: клинок лишь скользнул по ребрам короля Равнин.

— Первая кровь за мной, братец! — прохрипел Гассем.

— В счет идет лишь последняя кровь! — отрезал Гейл.

В это время года светало быстро. Теперь уже отчетливо был слышен гул приближающейся армии невванцев.

— Убей его, мой господин! — закричала Лерисса. — У нас мало времени!

С истошным воплем Гассем бросился вперед, размахивая копьем, как длинным мечом. Гейл знал, что защита острием может оказаться для него роковой: сталь перерубит бронзу. Нырнув в сторону, он перехватил свое копье и, ухватив врага за лодыжку, сбил того с ног. Гассем тяжело рухнул навзничь и выронил копье, глухо ударившееся о помост. Гейл молниеносно выпрямился и, отведя правую руку назад, нацелил острие в сердце Гассема.

— Нет! — послышался отчаянный крик, и кто-то бросился на Гейла сзади, обхватив его шею.

Повелитель Равнин был настолько увлечен схваткой, что даже не сразу понял, что произошло. Уловив пряный аромат, он решил, что это Лерисса бросилась спасать мужа, но, заметив темную прядь волос, понял, что это Денияз. Он попытался оттолкнуть женщину, чтобы вложить всю силу в решающий удар, но та цеплялась за копье с отчаянием обреченного.

Тем временем, Гассем извернулся и откатился в сторону, а Гейл все еще пытался избавиться от неожиданной заступницы. Когда ему наконец удалось разжать мертвую хватку женщины и высвободить древко копья, короткий меч Гассема предательски вошел ей в спину. Казалось, в сыром воздухе еще звенит прерванный на высокой ноте вопль Денияз, но из ее широко раскрытого рта уже хлынул поток алой крови. Глаза женщины закатились, и она осела на помост.

Безумие этого бессмысленного убийства ошеломило не только Гейла, но и его врага, взиравшего на распростертое тело с несвойственным ему выражением раскаяния.