Повинуясь королевскому приказу, воины взялись за работу. Большинство из них питало отвращение к любому труду, кроме ратного, но они любили своих кабо и были готовы на все, чтобы их скакуны не испытывали ни в чем нужды. Вскоре мужчины рассыпались по равнине, срезая охапки сочной зеленой травы деревянными изогнутыми серпами с кремневыми пластинками, насаженными по внутреннему краю, и связывая небольшие снопы. Обычно такую работу выполняли в племенах женщины, но в военном отряде у мужчин не было иного выбора.

К Гейлу, который наблюдал за необычной сценой, подъехал Йокайм, полускрытый за вязанками травы, притороченными к седлу.

— Это зрелище стоит проделанного пути: эмси за работой!.. Хорошо еще, что их сейчас не видят женщины. Они и впрямь очень преданы тебе, Гейл.

Тот улыбнулся:

— Просто они не хотят идти пешком. Они прекрасно знают, что голодный кабо не понесет на себе всадника. Там, куда мы направляемся, без кабо нам не выжить.

Когда фуража было заготовлено достаточное количество, Гейл решил, что солнце стоит еще высоко и отправиться в горы можно еще сегодня. Разведчики уже осмотрели ущелье в скалах, узкое, но вполне проходимое. По каменистому дну стремился бурный поток, и его рев был единственным звуком, нарушающим мертвую тишину этих мест.

Тьма опустилась на землю, задолго до того как войско достигло вершины горного хребта, и Гейл скомандовал привал. Все постарались устроиться на ночлег с наибольшими удобствами, насколько это было возможны в столь негостеприимном месте. Воины разожгли костры из веток сухих колючих кустарников и немногочисленных деревьев, чудом выросших на скудной почве. Кабо отпустили пастись среди остатков зеленой травы.

Это было весьма странное место, но если тут и обитали злые духи, Гейл не почувствовал никакой враждебности. В мерцающих отблесках заката он мог наблюдать странную картину. На северных склонах гор клубились огромные белые облака, но их продвижение словно бы останавливала незримая стена. На юге небо было совершенно чистым. Это необъяснимое явление почему-то вселило в него тревогу.

Воины стали укладываться на ночлег рядом со своими кабо. Им явно не нравилось это место, и было видно, что по первому сигналу командиров они с удовольствием отправятся дальше. Этой ночью вокруг костров даже не было слышно привычного пения.

Несмотря на все недобрые предчувствия, ночь прошла спокойно. Задолго до рассвета воины уже оседлали кабо и были готовы двинуться в путь. С первыми же лучами солнца длинная колонна всадников осторожной рысью, а порой даже переходя на шаг, устремилась вперед. Гейл возглавлял войско, так как хотел первым услышать доклады посланных вперед разведчиков. Вскоре те наткнулись на очередное ущелье и углубились внутрь, чтобы проверить, не поджидает ли там какая-нибудь опасность.

Присоединившегося к ним Гейла потрясло открывшееся ему зрелище. Над этим ущельем явно потрудилась рука человека. Узкая тропинка превратилась в широкую дорогу, выложенную камнем, словно мостовая городской улицы. У одной из стен ущелья стояла огромная статуя высотой в три человеческих роста, изображавшая крепкого, коренастого мужчину. Его ноги походили на стволы деревьев, тело прикрывала короткая, не достигающая колен рубаха. Одна рука изваяния была отставлена в сторону, другая согнута в локте и сжата в кулак таким образом, что с первого взгляда становилось ясно: некогда он держал какой-то предмет, не выдержавший испытания временем. Лицо мужчины обрамляла длинная лопатообразная борода, спускавшаяся на грудь причудливыми завитками. Нос напоминал загнутый птичий клюв, густые брови были свирепо сдвинуты.