— Вы хотели убить мужа? Но почему?

— Я его не выношу… Жирный белый скользкий червяк… Меня трясет, когда он ко мне прикасается… Я хотела получить его деньги.

В глазах у Питера потемнело, белый кокон взлетел со своего ложа и поплыл к О'Нейлу, чернея и превращаясь в ангела смерти…

После ухода поверенного и доктора с медсестрой О'Нейл впервые попытался покончить с собой, вскрыв себе вены, и угодил в психиатрическую клинику. Через два месяца он выписался и в день выписки предпринял вторую попытку при помощи сэкономленного снотворного. Его положили в другую клинику, где медбратья дважды обнаруживали под его матрасом новые залежи таблеток. Ему меняли ему лечащих врачей, и, наконец, последнему доктору удалось кое-как примирить пациента с жизнью.

Питер заперся в особняке, отгороженном от мира и репортеров десятифутовым бетонным забором, и провел четыре года почти в полной изоляции. Лишь три человека имели к нему доступ — старый слуга, новый поверенный (прежнего спешно отстранили от дел) и бывший опекун, друг отца. Все трое время от времени пытались изменить отношение Питера к браку и к себе, убедить его в том, что после аварии, вернее, после многочисленных пластических операций, лечебных процедур и диет внешность его сильно изменилась к лучшему. От былой полноты осталось одно воспоминание, кожа поздоровела, черты лица облагородились. А пережитые испытания принесли мудрость и укрепили дух.

— Ты стал весьма привлекательным и вполне зрелым мужчиной, мой мальчик, замечал как бы между делом друг отца. — Не пора ли покончить с этим отшельничеством? Нельзя же всю жизнь терзать себя, вспоминая слова этой ужасной женщины! Я никогда не прощу себе того, что способствовал вашему браку, но ты мог бы снять груз с моей совести, вернувшись к нормальной полноценной жизни.

— Я понимаю, Питер, вам здорово досталось, — говорил поверенный, напыщенный и велеречивый. — Но теперь все уже позади. Пришло время подумать о наследнике. Неудачный первый брак — вовсе не гарантия неудачи второго, уверяю вас как юрист. Теперь вы опытнее, мудрее, дальновиднее. Юношеские комплексы, связанные с внешними изъянами, изжиты, да и самих изъянов больше нет. У вас есть все шансы найти подходящую супругу, достойную мать вашим детям. Не хотите же вы, чтобы плоды трудов многих поколений рода О'Нейлов достались неведомо кому?

— Прекрасно выглядите сегодня, сэр, — уверял слуга едва ли не ежедневно. Жаль, никто не оценит, кроме скучного глупого старика. Сюда бы сейчас хорошенькую молодую леди…

До поры до времени эти маневры успеха не приносили. Но однажды ночью Питера словно ножом в сердце кольнула мысль: ведь все О'Нейлы умирают, не дотянув и до сорока, а ему уже тридцать. Значит, на все про все осталось меньше десяти лет. И что же, они так и пройдут в бесконечном бдении над книгами да у телевизора, в бессмысленном вышагивании по комнатам осточертевшего особняка? Ну уж нет! Будь, что будет, но он вылезет из своей норы и еще раз бросит вызов судьбе, обрекшей его на одиночество.

Едва Питер принял это решение, как его посетила новая мысль. Допустим, он вернется к светской жизни. Его снова будут окружать люди, некоторые из них будут выказывать дружелюбие, приязнь, искать с ним более близкого знакомства. Вопрос что они сочтут привлекательным? Личность самого Питера или его богатство и положение в обществе? Кто поручится, что он не получит в результате вторую Денизу? Нет, повторять прошлые ошибки он не намерен. Он вернется к людям, но вернется инкогнито…

Через две недели после принятия исторического решения Питер О'Нейл приобрел подержанный, но крепкий бьюик с трейлером, переоделся в обноски, купленные в лавке Армии спасения и отправился в большое путешествие по Америке.