— Паломник не катался на качелях.

— Что?!

— Паломник не исследовал метро Вершителей глубоко в прошлом и высоко в будущем.

Мальгин понял совет мгновенно.

— От Преджизни к Сверхжизни? Бью челом, Хранитель! Поехали в прошлое, к моменту появления в нашей Вселенной Вершителей.

— Понадобятся все твои силы, человек, это не легкая прогулка перед сном. Сомневаюсь, выдержишь ли ты переход.

— Никто не измерял моих пределов.

Мальгин прыгнул в мерцающее окно мембраны выхода на «струну» и, прежде чем раствориться в небытии, всем существом увидел вечно кипящий вакуум Большой Вселенной…

Глава 3

Район Нижнего Новгорода, где жил Аристарх Железовский, выглядел с высоты неправдоподобно и гротескно: взрыв, разрушивший дом Железовского, пощадил остальные, но одновременно все тридцать с лишним многоквартирных домов квартала, выстроенных в едином стиле «березовая роща», превратил в удивительные радужно-прозрачные фигуры, напоминающие мыльные пузыри. На месте стройного здания, ставшего эпицентром взрыва, образовалось озеро серой, текучей, как вода, пыли, в центре которого торчал стометровый странный черный шпиль в форме кроны дерева или скорее ветвящегося зигзага молнии. Все деревья парковой зоны, окружавшей квартал, выглядели примерно так же, вызывая в памяти мрачные ассоциации с Дантовым адом.

— Радиация — естественный фон, — доложил по рации Умник, который суммировал поступавшие к нему сведения и выдавал начальству. — Подобные преобразования ландшафта возможны только на уровне внутрикварковых процессов с поворотом времени.

Боянова покосилась на председателя СЭКОНа и увидела на его губах легкую пренебрежительную усмешку. В общем-то реакция его на сообщения Умника была естественной, из всех находящихся в кабине куттера людей только он понимал физический смысл сообщений, как специалист-физик, бывший сотрудник Института пограничных проблем, но Власте давно перестали нравиться профессионалы, выставляющие свою компетентность напоказ.

— Вы хотите что-то сказать, Казимир? Посоветовать, что делать? Предложить идею?

Ландсберг перестал улыбаться, но в тоне его по-прежнему звучали нотки превосходства и иронии.

— О нет, что вы, комиссар, я — тень в тени и весь внимание. Картина страшная, надо признаться! И если это дело рук Шаламова…

— Его здесь не было, — возразил Столбов.

— Я бы не стал утверждать это столь категорично. Многие видели этого вашего богоида с миллионом глаз, значит, и Шаламов мог быть рядом.

— Не обязательно, — тихо сказал Ромашин; он сидел с Джумой сзади всех. — По всем признакам взрыв — это результат схлопывания в квартире Железовского «магической сферы» — кокона входа в орилоунское метро. Вы, наверное, помните, как схлопнулся орилоун на Таймыре, другие орилоуны взорвались еще раньше. Видимо, этот процесс затронул и другие механизмы орилоунского метро.

— Вы, Игнат, говорите так, будто обладаете монополией на истину. — Ландсберг похлопал Ромашина по плечу. — Ваши догадки не есть установленные факты, поэтому исходить мы должны из соображений безопасности и предполагать худшие варианты. Худшим в данном случае является вмешательство Шаламова… или Железовского.

Боянова с недоумением посмотрела на говорившего:

— При чем тут Железовский?

— Он контактировал с Шаламовым — это раз, был замешан в инциденте на Меркурии — это два; кстати, я потребую расследования его участия, он интрасенс — это три. Я, как и многие другие, считаю, что интрасенсы — не сверхлюди, как утверждают их ортодоксы, а псинеуры, отклонение от нормы, которое необходимо лечить в срочном порядке.