Помимо этого впечатляющего эпизода, который убедительно подтверждал древнюю истину о том, что историю и прогресс толкают вперед люди, умеющие заглядывать в будущее, Фандорин переписал в дневник некоторые сведения о населении города.

«Здесь преобладают два племени: адербейджанские татары, совершенно неправильно называемые персами, и армяне», утверждалось в путеводителе. Однако в этнографическом справочнике коренную народность называют «азербайджанскими тюрками», и как правильнее, непонятно. В 1914 году в губернском городе проживают 101.803 мусульманина, 67.730 русских, 57.040 армян, 1990 грузин, а также «весьма значительное количество иностранных подданных».

Ну и довольно для «Дерева», решил Эраст Петрович, перечитав написанное. Пора переходить к «Клинку».

Сделал паузу, мысленно перенастраиваясь. Маса заботливо помахал веером перед носом господина, дабы освежить ему голову.

«Зачем ты, собственно, понесся в этот Баку? – спросил себя Фандорин. – Ну то есть, понятно, зачем: чтобы найти Одиссея, который, по всей вероятности, находится где-то здесь. Но зачем тебе Одиссей? Что тебе за дело до полковника Спиридонова, который был изрядным негодяем и, в общем, получил по заслугам?»

А потому что нельзя спускать оскорблений. Никому. Оскорбление, оставшееся без ответа, нарушает баланс справедливости и пятнает карму благородного мужа, сказал себе Эраст Петрович, беспардонно мешая в одну кучу буддизм и конфуцианство.

Христианином Фандорин считать себя никак не мог – не был согласен с этим милосердным учением по ряду принципиальных позиций. Например, касательно всепрощения и заповеди «не убий». За полную приключений жизнь ему приходилось много убивать – притом часто безо всяких угрызений, а иногда даже с радостью. Эраст Петрович был убежден, что при определенных обстоятельствах убивать можно и даже нужно. Как не уничтожить врага, который желает гибели тебе или тем, кто тебе дорог? Или хочет погубить твою страну? Заповедь «не убий» лицемерна, сама церковь всерьез к ней не относится, иначе попы не освящали бы боевые корабли и бронеавтомобили.

И в мести ничего скверного нет, если это не мания и не патология, а справедливое возмездие. Пускай на «Аз воздам» уповают верующие, Фандорин был не из их числа. «А потом, кто знает: может, я и есть орудие Божьего воздаяния, коли уж ничего не происходит без Его воли?» – вдруг пришло в голову Эрасту Петровичу.

Мысль была не ахти какая глубокая, но вполне пригодная для раздела «Иней», поэтому, оставив для «Клинка» две пустые странички, Эраст Петрович вывел красивый иероглиф:

Маса на миг скосил глаза в тетрадку. Он знал, что господин терпеть не может, когда подсматривают в дневник, и всё же не мог удержаться. К философии японец относился с особенным почтением. А когда ему удавалось подсказать Фандорину идею для «Инея», японец был очень горд.

– У меня есть превосходное предложение насчет сегодняшнего «Инея». Одно и то же явление может менять свою суть в зависимости от того, как вы его назовете. Непонятно? – Маса снисходительно усмехнулся. – Сейчас объясню. Сама карма привела вас в город с названием БА-КУ, которое так легко обозначить иероглифами. Проблема в том, что подходящих иероглифов слишком много.