– Яна Владимировна, зайди. И халиловский отчет захвати, он сказал, что уже тебе оставил.

– Ч-черт, – Яна поморщилась: она про него совсем забыла, даже не распечатала.

– Не передал?!

– Нет-нет, передал, Егор Борисович, переслал даже. Я его не распечатала…

Шеф неодобрительно крякнул:

– Хорошо, завтра утром занесешь тогда.

– Не заходить тогда?

– Завтра.

И отключился, а Яна нажала на значок в виде скрепки в окошке локальной сети.

Файл мигнул, открываясь, и выдал крякозябру из нечитаемых символов.

Яна тихо чертыхнулась, повторила попытку – результат тот же: цепочка квадратиков, косых черт, словно рожицы упомянутого чертика. Набрала номер Халилова по внутреннему: длинные гудки.

– Вот зараза, неужели сбежал уже? – пробормотала под нос, набирая номер офис-менеджера: – Катя, Халилов уже самоликвидировался?

– Да, Яна Владимировна, ушел пятнадцать минут назад.

Яна закатила глаза, потянулась за сотовым в безнадежной попытке дозвониться до новоиспеченного отпускника: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». – Вот паразит!

Она уставилась на файл, подумав, набрала по внутреннему сисадмина.

– Горн на проводе, – писклявый, как у подростка, голос начальника отдела.

– Андрюш, это Зимина́, тема есть печальная. Я тут подвязалась на гуманитарную помощь и огребла нешуточный траббл. Если ты меня не спасешь, то Федотов завтра утром вздернет мое бездыханное тело на рее.

Горн тихо хохотнул:

– Внимаю, готов лицезреть масштаб трагедии.

Яна улыбнулась. Кажется, сисадмины, вне зависимости от возраста, из другого теста делаются. Но, пообщавшись с ними, она будто сбрасывает с плеч десяток лет. И почти на одном языке может говорить с подрастающей дочерью – все вот эти «есть тема», «траббл», «огрести» вертелись на языке, вылетая с силой летнего тайфуна.

– Халилов перед отпуском сбагрил мне отчет под предлогом согласования, а он, гад, не открывается, – Яна играла шариковой ручкой, скатывала ее по обложке ежедневника как с горки.

– Ну, тащи сюда свой файл.

– Как я тебе его скопирую, если он в локалке висит и не распознается?

Она чувствовала, как Горн напрягся, соображая:

– Ты так и скажи, что тебе зад поднимать лень, – отрезал. – Ладно, ставьте чай, играйте в бубен. Иду.

Яна щелкнула выключателем чайника, аккуратно сложила бумаги, прикрыла от посторонних глаз. Много лет назад смотрела фильм с Высоцким в главной роли, и на всю жизнь запомнила движение, которым его герой, Глеб Жеглов, закрывал папку с материалами дела, когда кто-то подходил к столу. Конечно, на ее столе – не уголовные дела, но материалы с персональными данными. А за это тоже можно огрести в наше время.

Дверь широко распахнулась, впуская начальника отдела информационной безопасности и системного администратора, Горна Андрея Ивановича. Высокий, с седыми висками и демонстративным пренебрежением к офисному дресс коду, компьютерщик мог сойти за престарелого дизайнера или фотографа: худой и длинный, с вечно томным взглядом осознания всех человеческих грехов. Он стремительно пересек кабинет, движением руки будто смахнул Яну с рабочего кресла, плюхнулся с разбега на ее место:

– Давай, показывай, что у тебя, – спросил, уже дергая мышку и активируя экран. Яна встала рядом, открыла локальный файлообменник. Горн недовольно ткнул на присланный Халиловым отчет, убедился, что тот не открывается. Залез в свойства файла, посмотрел исходные данные, расширение, кодировку.