— Говорят, те, кто из одной посуды пьёт, братьями назваными становятся.

— Хотите иметь родственника в милиции?

— Добрые люди завсегда друг дружке помогать должны. Ныне я тебе, а глядишь, в какой беде и ты за услугу верностью расплатишься.

— По рукам, — согласился я. — Так что за хитрость?

— Думаю, что знаю я про слабость его. На женский пол гад энтот дюже падок!

— И чем нам это поможет в плане его задержания? — неуверенно пробормотал я. — Нет, конечно, можно хоть всю стрелецкую сотню Фомы Еремеева переодеть в девичьи сарафаны и выстроить по росту на Базарной площади. Но что, если Змей просто не прилетит? Есть гарантии, что мы его заманим этим конкурсом красоты «Мисс лукошкинская милиция в бикини»?

— Энто проблема, — важно признал Орёл, за время нашего диалога уже дважды наполнивший мясом тарелку. — Однако ж если среди девиц похищенных хоть одна найдётся, которая ножа в руке не боится, то… Как после утех сладких уснёт Змей в образе человеческом, сей же час ему голову и руби! Аки в писании библейском об Юдифи и Олоферне указано…

Вот тут я серьёзно призадумался. Пиво было крепким, шибало в ноги, но голова вроде бы пока оставалась трезвой. И эта трезвая голова весьма недвусмысленно пыталась определить для себя, кто же готов спать со Змеем ради его последующего умерщвления. Ответ упрямо не находился.

Царица? Ну, Лидия Адольфина убить, конечно, может. Австрийский королевский дом пролитием крови никогда не гнушался и, как утверждал тот же Горох, охотничий нож — хиршфангер государыня всегда носит под юбкой, прикреплённым ремешками к бедру. Другой разговор, что в бане она его гарантированно сняла. Успела ли забрать, пока летели, — вопрос открытый. И самое главное, я не мог быть уверен, что она согласится отдаться похитителю. Это не в её характере, да и чувство долга не позволит. Так что вряд ли…

— Девица Маняша из села Подберёзовки? — продолжал теоретизировать я, видимо, уже вслух. — Ну, что тут скажешь… Рука у дочери кузнеца тяжёлая, это факт. Способна ли она убить? В запале, в горячке, при самозащите да против тех же шамахан — запросто! А вот после первого сексуального опыта… Не знаю, не знаю, не уверен. А вдруг он, в смысле Змей, наоборот, после ночи любви ей очень даже понравится? Сельские девушки, они существа непредсказуемые…

— А твоя? — напомнил Орёл.

Я протянул руку, поймал его за грудки и тяжело выдохнул прямо в лицо:

— Моя может. Убить. Но спать с ним не станет. Скорее умрёт.

— Да я ж не за-ради обиды, братец названый, — легко отцепляя мои пальцы, повинился хозяин. — Хочешь, путь-дорогу к дворцу змеиному на Стеклянной горе нарисую?

— Да, — согласился я. — Извиняться не буду. Нарисуй, братец названый.

Бородач взял чистую глиняную тарелку и просто ногтем начал царапать на ней вполне себе профессиональную топографическую карту. Я узнал схематичную линию стен Лукошкина, полосу речки Смородины, Кощееву Лысую гору, а дальше за ней, через лес и большое озеро, появились очертания неприступной крепости в европейском стиле. Не знаю, можно ли было назвать это той самой Стеклянной горой, но на какой-нибудь рыцарский замок времён Войны Алой и Белой розы было очень и очень похоже.

— Держи, Никита Иванович. — Орёл пододвинул мне исцарапанную тарелку. — Ну а сам чего не ешь, не пьёшь? Али гостеприимством моим брезгуешь?!

— Вообще-то Баба-яга просила в ваших краях ничего не есть, а то назад не вернёмся. Но… я уже перехватил у вашей родни. Так что… ох!.. не знаю даже…

— Ешь, не бойся! А как я вволю поем-попью, так и вас на свет божий вынесу.