– Ты можешь освободить меня? – спросила Кадия. Она не доверяла Голосу. Ладно, насчет лаборнокских союзников Орогастуса – это, может быть, правда. По крайней мере, это понятно. Вполне вероятно, что для него это прекрасная возможность ее руками избавиться от ставших ненужными друзей.

– Не только освободить, но и позаботиться о твоей безопасности. Да, это я могу. Мой хозяин позволил мне.

– А что же потребуется от меня?

– Смири гордыню, принцесса. В твоих руках находится великая сила, ты вполне можешь научить другого управлять ею. Хотя ты по‑прежнему будешь считаться ее хозяином…

Что с ними? – вполне трезво рассудила принцесса. Что они в ней разглядели, если сочли возможным использовать в своих целях? Гнев вновь родился в ней, очистил сознание. Ну, как теперь быть? Как защитить себя, если она даже предположить не может, какая именно сила заключена в этом мече. Что уж тут говорить об овладении его мощью!

– Я не буду вести никакие переговоры, пока связана, – заявила Кадия.

В ответ послышалось хихиканье.

– Принцесса, ты можешь направлять меч, даже будучи связанной. Назови мне заветное слово или заклинание, которое ты таишь, и я тут же освобожу тебя.

В это трудно было поверить. Да и мысли с трудом ворочались в голове. Куда исчезла былая живость и сообразительность! Неожиданно в мозгу опять возникла картина – тот самый момент, когда она с жадным любопытством наблюдала, как зеленеющий стебель Священного Триллиума на глазах превратился в поблескивающее лезвие. Да‑да, именно этот момент! Сознание цепко схватилось за родившийся образ, и тут же она воочию увидела, как лезвие вновь превращается в стебелек. Ага, где‑то здесь скрывается разгадка.

– Вытащи меч, – слова сами по себе сорвались у нее с языка. Кадия даже не испугалась – зеленоватая, волнующая, магическая взвесь окружила ее, она как бы слилась с ней, ушла в иное пространство, в другой мир. – А потом воткни острием в землю.

Кадия услышала, как учащенно задышал помощник мага. Почему он доверился ей в ту минуту, принцесса не могла понять, но размышлять над разгадкой у нее не было времени. Она почувствовала, как лезвие скользнуло между скрученных рук – опять несколько порезов. Между прочим, боль окончательно привела ее в чувство, вернула ясность сознания.

– Прежде покажи лезвие, – добавила она мрачно, чуть хрипловатым голосом.

Колдун тотчас выполнил ее приказание. С мечом творилось что‑то странное, а едкая, чуть кисловатая на вкус муть убаюкала ее, принесла успокоение – мол, так надо. Доверься, говори…

Лезвие потускнело, покрылось угольной чернотой.

– Теперь – в землю! – замогильным голосом сказала она.

Колдун встал и, явно волнуясь, с помощью шнура, дрожащими руками вогнал меч в землю. Лезвие вошло легко, застыло ровно.

Затем оно уподобилось травянистому побегу. Кадия, поддавшись неведомой силе, продолжала вещать.

– Оживи, стань как прежде, страж нашего дома!

Словно во исполнение ее приказа, стебель позеленел, набалдашник обернулся набухшими бутонами…

Они раскрылись! В каждом светился глаз. Они ожили! Они смотрели на Голос, который стоял, опустив плечи, не в силах стронуться с места, словно преступник, ожидавший вынесения приговора. Теперь его мозг заледенел? Он еще пытался сопротивляться, руки шарили по плащу, ногти царапали ткань… Он еще оказался способен вытащить чудесный шар – в нем засуетились, задвигались все те же светящиеся хлопья.