Себастьян не замечал этого подводного боя над своей головой. Он пожирал глазами строчки, лихорадочно переворачивая чешуйчатые страницы пойманной книженции.

Наконец Пегги удалось привлечь его внимание и дать ему знак, что пора подниматься на поверхность. Она тронула его за плечо: он должен был почувствовать, что его тело размокает. Если он засидится в воде, то вскоре превратится в песчаную кашу и рассеется по дну пруда. Мальчик часто-часто заморгал.

Было видно, что он не в себе. Себастьян цеплялся за книжку, как маленький мальчик – за плюшевого мишку.

Пегги отпрянула от него: одна из книг укусила ее в руку. Тонкая струйка ее крови окрасила воду в розоватый цвет. Это вдруг разом вывело Себастьяна из отрешенного состояния. Не выпуская книженцию из рук, он бросился выручать девочку.

Выбраться на поверхность было нелегким делом, потому что обитатели пруда попытались отъесть у них пятки. Но ребятам и собаке в итоге удалось-таки выйти на сушу.

Стоило книженции Себастьяна очутиться на воздухе, как у нее начались судороги, словно у рыбы без воды.

– Ой-ой-ой! – запричитал Себастьян. – Смотрите, она сейчас сдохнет! Страница стирается за страницей… А там был список колдунов и порч. Я не успел дочитать до конца.

– Не беспокойся, – вздохнула бабушка Кэти. – Здесь есть тысячи других книжек с миллионами других списков. И в этом вся беда!

– К чему бы это? – удивилась девочка.

– К тому, что в книжном магазине обретались два котяры, – проворчал синий пес. – Два – это, по-моему, уже перебор.

– Он был копией того, белого, – задумчиво произнесла Пегги. – Но как будто в матроске…

Это маленькое происшествие отчего-то ее расстроило.

Они ели молча, все были не в духе. У Пегги Сью после укуса книженции-акулы ныло предплечье. Кроме того, у нее ухудшилось зрение. День-деньской она расшифровывала пергаменты и очень перегрузила глаза. Ей стало казаться, что слова сами собой двигаются туда-сюда по странице, словно трепеща от нетерпения. У нее разболелась голова, и ей пришлось прервать чтение.

«Как глупо, – подумала она, – что я порчу только что вылеченные глаза! От такой работенки, того и гляди, снова станешь близорукой…»

В этот самый миг она увидела, что сотни букашек бегали по книгам, словно противные ночные скарабейчики. Они выползали отовсюду. Девочка вытащила и зажгла фонарик. Напуганные светом букашки прыснули прочь – прятаться в щелях между книгами на многоярусных полках.

– Ух, сколько здесь паразитов! – прогавкал синий пес. – Еще бы парочку глистов, и увеселительная прогулка, считай, удалась.

– Видел? – еле слышно сказала Пегги. – Их там тысячи!

– Ага-ага, настоящее нашествие козявок. Надеюсь, в их планы не входило полакомиться спящими?

– Ого! – воскликнула она. – Вчера на тебе был однотонный синий галстук, так?

– Ну да, – подтвердил он. – А что?

– А то, что сегодня поутру он синий в черную полоску… Ты что, ночью надел другой?

– Как бы я его надел, интересно? Ты же знаешь, я не умею завязывать узлы, у меня же нет рук. Но он и впрямь в полоску… Ничего не понимаю. Что еще за магический фокус-покус?

В этот миг колокольчик над дверью звякнул, и кот, улепетнувший накануне в реальный мир, вернулся в магазин.