– В настоящем сражении – да, – сказал Малко. – Но в наши дни в цивилизованных странах такое случается редко.

У телохранителей из ЦРУ был мозг взрослой канарейки на двоих и огневая мощь целого авианосца-гиганта. Что не слишком подходило для гибкого реагирования. К счастью, рядом был Кризантем.

– Я позвоню Джейде сегодня вечером, в «Гиппопотамус», – сказал Малко. – Судя по всему, она проводит там все вечера. Предпочитаю не пользоваться услугами ФБР.

– У меня не так много времени. Позвоните мне на следующей неделе. Кроме того, вы были мертвецки пьяны, и мне пришлось доставить вас домой.

– На следующей неделе будет слишком поздно.

Хотя Малко не знал, как поступают шантажисты, чтобы привести в растерянность свою жертву, по-видимому, он обладал подобным даром, поскольку в голосе Джейды послышалась тревожная нотка.

– Что вы хотите сказать?

– Я не могу объяснить вам это по телефону, – сказал Малко, – но это касается вас непосредственно.

Он замолк на несколько секунд, затем обронил:

– Я знаю, зачем вы дали деньги Джону Сокати.

На другом конце провода воцарилось очень долгое молчание. До Малко донеслись далекие звуки музыки.

Затем, очень медленно, Джейда сказала:

– Я не понимаю, о чем вы хотите поговорить. Малко изобразил очень удачную макиавеллиевскую ухмылку.

– Я не собираюсь вводить вас в заблуждение, поэтому будет лучше, если вы мне поверите. Потому что есть другие люди, которые мне поверят, если я их найду. Например, ФБР. Жду вас завтра у «Пи.Джи.Кларкса» часов в семь. Поболтаем.

Он повесил трубку. Жребий брошен. Игра на-квит или на удвоенный проигрыш. Если Джейда придет на встречу, значит, наихудшие опасения ФБР и ЦРУ оправдаются: действительно имеется заговор с целью фальсифицировать голосование на Генеральной Ассамблее.

Японец вошел, затаив дыхание. В сумраке коридора пробежала здоровая крыса. Вестибюль кишел ими. Имелся и лифт, но он не работал. Почтовые ящики разворочены, замок входной двери сорван. На конце провода свешивался сломанный телефон.

Изображение полковника Танаки отразилось в восьми осколках зеркала вестибюля. Стены покрыты непристойными надписями, странными пятнами, и японец постарался не задеть их. Чем выше он поднимался, тем уже становилась лестничная клетка. Наконец, весь в поту, он добрался до седьмого этажа и постучал в дверь.

Он услышал звук последовательно открываемых трех замков, и в полуоткрытой двери, удерживаемой толстой цепочкой, показалась всклоченная голова Лестера. Он закрыл ее и тут же открыл, чтобы впустить японца.

Комната оказалась голой, если не считать двух постеров, письменного стола, на котором лежал автоматический «кольт» 45 калибра и несколько магазинов к нему, и узкой кровати, покрытой шелковым покрывалом. В окне открывался вид на крыши Гарлема со множеством телевизионных антенн.

– У нас неприятности, – объявил Лестер, поигрывая магазином от «кольта». – С тем парнем, которого вы не захотели ликвидировать.

С подкошенными ногами полковник Танака уселся на кровать, мысленно проклиная «Мэд Догз». Если бы эти идиоты не лезли в политику и умело обращались со взрывчаткой, все шло бы хорошо. Внимательно слушая рассказ Лестера, он чувствовал, как мутнеет его рассудок.

– Кто этот человек? – спросил он.

Лестер выплюнул свою жевательную резинку.