– Вы хорошо знали Джона? – спросила Джейда.

Малко болезненно покачал головой.

– Он был очень хорошим другом. Его смерть потрясла меня. Он много рассказывал мне о вас, и я поторопился вас повидать. Именно поэтому сегодня вечером я позволил себе...

– Это очень любезно, – сказала она натянутым голосом. – Но как вы меня узнали?

– Портье, – объяснил Малко. – Он сказал мне, что вы здесь самая красивая.

Снова натянутая улыбка. Малко почувствовал себя неловко. Обычно его русые волосы и золотистые глаза имели больше успеха у темнокожих. Если только Джейда не элитная девочка по вызову, не доверяющая иностранцам. Малко бросился в воду для нового заплыва.

– Не хотите ли потанцевать, – спросил он, – если джентльмен не возражает?

Джентльмен наклонил голову, и Джейда соскользнула со своего табурета. С королевской грацией она прошествовала перед Малко в дискотеку. Музыка сменилась, поставили пластинку Джеймса Брауна. В глазах Джейды промелькнул огонек, и она неуловимо расслабилась.

Она позволила Малко обнять себя и положила одну руку ему на плечо. Ее руки были такие же чарующие, как и вся фигура. Менее темные, чем лицо, очень длинные, ухоженные, с ногтями, покрашенными в серебристый цвет, и по кольцу на каждом пальце. Все же Малко не знал, с какого конца к ней подступиться, и ему никак не удавалось определить, кто же она такая.

Девочка по вызову?

Фотомодель, снобистка, любящая крутить любовь с дипломатами?

Активистка какого-нибудь негритянского движения?

Не следовало забывать, что у нее была связь с человеком, который взлетел на воздух две недели назад.

У него было впечатление, что он сжимает в объятиях лиану. Она была необычайно гибкой. Время от времени ее бедра и грудь, обтянутые шелковым джерси, задевали Малко более возбуждающим образом, чем если бы она прижалась к нему.

Он положил руку ей на бедро и придвинул ее поближе к себе. Чтобы проверить. Она не сопротивлялась, но ее лицо оставалось замкнутым, без улыбки. Однако ее живот прижался к нему, гибкий и теплый. Ее плоть была твердой, как гранит. От нее исходил легкий запах духов, вовсе не запах негров. Очень быстро Малко почувствовал сильное желание, но она, похоже, этого не заметила.

Джеймса Брауна сменили «Битлз», и Джейда отодвинулась от него, начав вилять бедрами так, будто в ее теле не было костей. Он кое-как следовал за ней с далекой от совершенства грацией.

За весь танец они не обмолвились ни словом. Опять начался медленный танец, и Малко поймал ее взгляд.

– Вам, кажется, скучно, – сказал он.

Джейда отозвалась безразличным голосом:

– Я впервые танцую с белым, вот так. Это был не вызов и не оскорбление. Простая констатация.

Малко заставил себя улыбнуться.

– Вы не любите белых?

Черные глаза остались непроницаемыми, но голос Джейды принял металлический оттенок:

– Вы полагаете, что можно любить белых, когда ты черный и живешь в этой стране? А вы еще не видели младенцев в Гарлеме, съеденных крысами, восьмилетних детей, занимающихся проституцией...

Она закусила губу и замолкла.

– Вы ненавидите белых, не так ли?

– Я знаю белых, – сказала она. – Они все думают об одном: заняться со мной любовью. Pigs.

Малко захотелось сказать ей, что это был вовсе не расовый вопрос. Он попытался задеть ее, чтобы вывести из себя:

– Вы уже занимались любовью с белым?

Она напряглась и обронила:

– Вы задаете слишком личные вопросы. Мне это не нравится...

Малко принял это к сведению. Они продолжали танцевать. С таким видом, будто напрасно теряют время.