Но внук однажды поймал Маринку-амазонку в ванной комнате над кокаиновой дорожкой с трубочкой в носу.

Морду сразу не набил. Попробовал — внушать.

Нарвался на непонимание.

— Завянь, я не из поклонников Пивного Клуба! Меня тошнит от алкашей, от твоего Косого, воняющего скумбрией! Сейчас — все! Завянь, — все так живут!!

— Это кто же так живет? — спокойно поинтересовался Завьялов.

— Все! Ханку жрут одни дегенераты!

— Значит, и я — дегенерат?

— Ну-у-у… — Марина покрутила в воздухе тонкой сильной ладонью…

— Послушай, милая. С моими дегенератами, сколько бы они не выпили, можно — р а з г о в а р и в а т ь. Понимаешь? Разговаривать, б е с е д о в а т ь. А с твоими обкуренными обсосками, о чем трещать? Они же овощи, Маринка. Овощи! Хихикающие, прыгающие стеклянные, без разницы. У них мозги в кашу, о чем можно разговаривать в овощехранилище? В пустую стену башкой стучаться, да?! Косой после первого стакана только речевые обороты набирает, а твои наркоматы уже мозги ботвой накрыли! Это мне, понимаешь — мне! не о чем базарить с обкуренными дуреймарами! Я не лягушка, чтобы над болотом квакать!!

Через знакомых Завьялов выяснил, кто снабжает Маринку дурью. Совсем не удивился: у Сухого половина московского тусняка паслась на травке и снежке. Выловил Сержа у клозета в Пивных Традициях и коротко внушил:

— Еще раз услышу, что ты Маринке кокс толкаешь, намотаю причиндалы на гаечный ключ и вырву с корнем.

Сухой проникся моментально и поверил каждому слову. Знал недоносок: Боря-Завянь этих слов на ветер не бросает.

Услышав в телефоне просьбу от Завьялова «пригнать по адресу», подумал: «Вот о н о… пришло». Точнее — прилетело.

— Сережа, — ласково проговорил неузнаваемый по голосу Завянь, — я не спрашиваю тебя в теме ты или нет. Я тебе говорю — привези. Ты отвечаешь «когда и сколько?» и бежишь исполнять. Вкурил?

— Вкурил, — громко сглотнув, подтвердил Сухотский. — Когда и сколько?

— Через…, - Завьялов на секунду задумался. — Через два часа. На одну понюшку. Адрес знаешь?

— Угу. А…, это для тебя, Завянь?

— Много текста, Серый. Через два часа скажешь консьержке, что привез… журнал. О*кей?

— Яволь.

Завьялов произвел отбой. Пару секунд постоял перед Порше. Поскреб щетину и пошел к водительской дверце.

Кеша, пытавшийся заинтересованно подслушать разговор из запертого салона, извелся нетерпением. Мрачный «бомж» Завьялов сел за руль. Направил на себя зеркальце заднего вида, включил освещение салона и ощерил в зеркало зубы.

Сюрприз. У бомжа оказались хоть и прокуренные, но в целом недурные зубы. Боря пошире разинул пасть…

Батюшки. И пломбы не железные! практически не различимые.

В интересного бомжа меня «одели», возвращая зеркало в нормальную позицию, подумал Завьялов. Еще раньше он слегка удивился обстоятельству: ноги бомжика уверенно обращались с автомобильными педалями. Борис даже слегка расслабился, убедившись в достойных мышечных реакциях изношенной бомжеской системы…

Теперь еще и зубы в приличном состоянии.

Занятно. Очень кстати.

Уверенно воткнув Порше в автомобильный поток, Завьялов покатил в знакомый магазин.