Клиффорд Саймак. Цилиндр
1 Когда Бронсон повернул машину на ведущую к ступеням Крамден-Холла петляющую дорогу, я ощутил в окрестном пейзаже перемены, хотя и не сразу понял, какие именно. — Глядите-ка, пагода исчезла! — наконец догадался я. — Да, снесло как-то ночью ураганом несколько лет назад, — сообщил Бронсон. — Уж больно она была хлипкая. В остальном все осталось по-прежнему. Енотов Ручей ничуть не переменился. Он спокойно располагался на своем месте и, хотя несколько обветшал, изо всех сил старался выглядеть как ни в чем не бывало. — Да и хорошо, что нет ее, — продолжал Бронсон. — Все равно она была здесь как-то не к месту. По мне, так чересчур легковесная. Машина подкатила к колоннаде и остановилась. — Заходите, — сказал Бронсон. — Старик Пратер вас ждет. А я поставлю машину и принесу ваши чемоданы. — Спасибо, что встретили. Давненько мы не виделись, Бронсон. — Лет пятнадцать, — уточнил он, — а то и все двадцать. Года нас не балуют. А вы не заглянули к нам ни разу. — Да, — согласился я, — не довелось. Машина отъехала, и, как только она скрылась из виду, я увидел, что был не прав. Пагода никуда не пропала; залитая закатным светом, она по-прежнему стояла на своем месте — точь-в-точь такая, какой запомнилась. Примостилась на опоясанной изгибом дороги лужайке. Возле угла пагоды тянулась к небу сосна, а под стеной шелестел листьями тис. — Чарльз, — донеслось сзади, — Чарльз, как я рад тебя видеть. Я обернулся и увидел ковыляющего вниз по лестнице Старика Пратера. Я быстро пошел навстречу, и мы немного постояли, глядя друг на друга в угасающих лучах заката. Старик Пратер почти не изменился. Пожалуй, чуточку постарел и поистрепался, но пока не горбился и держался молодцом, демонстрируя чуть ли не армейскую выправку. От него все так же исходил воображаемый запах мела. «Величественный, как и прежде, разве что с годами все черты чуточку смягчились», — подумал я, глядя на него. — Тут все как раньше, — сказал я, — только плохо, что пагода… — Эта набившая всем оскомину штука рухнула. Мы замучились разгребать обломки. Мы поднялись по лестнице. — Хорошо, что ты приехал. Вероятно, догадываешься, что у нас проблемы. Видишь ли, по телефону я не мог вдаваться в подробности. — Я ухватился за возможность приехать сюда. Разумеется, я сидел без дела с тех самых пор, как меня вышвырнули из Института времени. — Но это было два года назад. И никто тебя не вышвыривал. — Уже три, — возразил я. — И вышвырнули, причем довольно явно. — По-моему, обед давно готов. Лучше поторопимся к столу, а то старик Эмиль… — Эмиль здесь? — Мы еще держимся. — Старик Пратер тихонько хихикнул. — Бронсон, я и Эмиль. Приходят и молодые, но у них не та школа. А мы стали сварливыми. Временами даже въедливыми, особенно Эмиль. Он придирчив сверх всякой меры и может отругать, если опоздаешь к обеду или съешь меньше положенного — считает это оскорблением для своей стряпни. Мы добрались до двери и ступили в холл. — А теперь, — предложил я, — может, будете любезны изложить мне суть этого розыгрыша с пагодой? — А, так ты ее видел? — Ну конечно же видел. Уже после того, как Бронсон объявил, что она рухнула. Она была там в то самое время, когда вы говорили, что она развалилась. Если это замысловатая шутка, каким-то образом относящаяся к моей работе в Институте времени… — Это не трюк, а одна из причин твоего приезда. |
