|
Это нехорошо, я знаю, но он же все-таки не человек, значит, это не так уж плохо, да? Если крадешь у дурного существа, то это по-своему даже хорошо, верно? Стив засмеялся. — Не знаю, плохо это или хорошо, — сказал он. — Знаю только, что, если он когда-нибудь вернется за своей паучихой, не хотел бы я оказаться на твоем месте. Стив снова посмотрел на мадам Окту, на ее пульсирующее брюшко — на этот раз он придвинулся как можно ближе к клетке (но так, чтобы паучиха не могла его укусить). — Ты еще не выпускал ее из клетки? — спросил наконец он. — Каждый день выпускаю, — ответил я. Взяв флейту, я издал короткий звук. Мадам Окта прыгнула на пару сантиметров вперед. Стив завопил и сел на пол. Я громко захохотал. — Она тебя слушается? — удивился он. — Я могу заставить ее сделать то же самое, что она делала у мистера Джугинга, — ответил я, стараясь, чтобы это не прозвучало так, будто я хвастаюсь. — Это несложно, Если как следует сосредоточиться, то бояться нечего. Но если замечтаешься хоть на секунду… — Я полоснул себя пальцем по горлу и сделал вид, что задыхаюсь. — А ты заставлял ее плести паутину у тебя между губ? — спросил Стив. Глаза у него сверкали. — Нет еще, — признался я. — Боюсь подпускать ее ко рту — а вдруг она проскользнет прямо в горло? И потом, мне нужен напарник, который бы играл на флейте, пока мадам Окта будет плести паутину, а напарника у меня пока не было. — Пока, — улыбнулся Стив. — Но теперь есть. — Он встал и хлопнул в ладоши. — За дело! Научи меня играть на этой свистульке, и у нас все получится. Я не испугаюсь, если мадам Окта заползет мне в рот. Ну же, давай, давай, ДАВАЙ! Мне передалось его волнение. Я понимал, что Стив в первый раз видит паучиху и что глупо так вот, сразу, подпускать его к ней, они должны были сначала привыкнуть друг к другу, но я решил не думать об этом и уступил ему. Я сказал, что он не будет играть на флейте, пока не научится, но зато сможет поиграть с мадам Октой, когда я буду отдавать ей разные приказания. Потом подробно рассказал ему о каждом трюке, который мы будем исполнять, и убедился, что Стив все понял. — Главное — не шуметь, — предупредил я. — Не говори ни слова. Даже не свисти. Потому что, если ты меня отвлечешь и я потеряю с ней связь… — Да, да, — вздохнул Стив. — Я знаю. Не переживай. Я могу быть тихим, как мышка, когда захочу. Он приготовился, я отпер клетку и заиграл на флейте. Мадам Окта послушно выползла. Стив затаил дыхание, испугавшись, — ведь теперь она была совсем рядом и не в клетке. Но так как он не подал мне знака остановиться, я продолжил играть, и мадам Окта стала исполнять привычные для нее трюки. Прежде чем подпускать ее к Стиву, я заставил паучиху сделать много всего интересного. За последнюю неделю мы привыкли друг к другу. Мадам Окта научилась быстро понимать мои мысли и теперь выполняла команды еще до того, как я заканчивал их отдавать. А я догадался, что необязательно общаться с ней длинными фразами, иногда хватает и двух-трех слов, чтобы она меня послушалась. Стив молча наблюдал за паучихой. Несколько раз он чуть было не захлопал в ладоши, но в последнюю минуту спохватывался и только показывал мне кулак с оттопыренным большим пальцем и одними губами произносил: «Классно!»; «Здорово!», «Супер!». Когда Стив должен был присоединиться к нашему «представлению», я кивнул ему, как мы и условились. |
