– Мы уже поняли, что лицо Автарха постоянно скрыто маской, которую лепят ему другие люди. Вне всяких сомнений, это только на пользу: не слишком возгордишься, если тебе известно, насколько ты в действительности отличаешься от предмета общего поклонения. Но мы хотели бы услышать о тебе. По словам старого Автарха, ты был его стражником в Обители Абсолюта, а теперь выясняется, что ты служишь Отцу Иниру.

– Да, это так, – ответил старик. – Мне оказана такая честь, и я принес письмо от него. – Он достал маленький, слегка замусоленный конверт.

– А мы – хозяин Отца Инира. Он неуклюже поклонился.

– Я знаю это, Автарх.

– В таком случае мы приказываем тебе сесть и передохнуть. У нас к тебе вопросы, и не дело, чтобы человек твоего возраста стоял перед нами. Когда мы были тем мальчиком, о котором все говорят, или немногим старше, ты указал нам дорогу в книгохранилище мастера Ультана. Почему ты это сделал?

– Не потому, что я знал нечто неизвестное другим. И не потому, что так приказал мой хозяин – если вы это имеете в виду. Разве вы не прочитаете письмо?

– Чуть позже. Сначала я хочу получить краткий и откровенный ответ.

Старик, опустив голову, дернул себя за редкую бородку. Я заметил, как потянувшаяся за белыми волосками сухая кожа его лица образовала два маленьких полых конуса.

– Автарх, вы думаете, я уже тогда о чем‑то догадывался. Возможно, кое‑кто и догадывался. Быть может, догадывался мой хозяин – не знаю. – Он поднял на меня слезящиеся глаза, взглянул из‑под бровей и снова опустил взгляд. – Вы были молоды и казались многообещающим юношей, потому‑то мне и хотелось, чтобы вы поняли.

– Поняли – что?

– Я старый человек. Как был им тогда, так и остался теперь. Вы с тех пор повзрослели. Я сужу по вашему лицу. Я же едва ли стал старше, ведь этот срок – ничто для меня. Если подсчитать только то время, что я поднимался и спускался по стремянке, все равно получится более внушительная цифра. Я хотел, чтобы вы поняли, сколько всего было до вас. Узнали о существовании тысяч и тысяч, которые жили и умерли задолго до вашего появления, и некоторые из них были лучше вас. Я имею в виду, Автарх, – по сравнению с вами прежним. Резонно было бы предположить, что все выросшие здесь, в старой Цитадели, с момента рождения проникнуты этим знанием, но я убедился в обратном. Они постоянно находятся рядом, но так и остаются в неведении. Лишь визит в книгохранилище мастера Ультана открывает глаза самым смышленым.

– Так ты, значит, защитник мертвых?

– Да, – кивнул старик. – Люди болтают о справедливости ко многим, но я не слышал, чтобы кто‑нибудь говорил о справедливом обращении с мертвыми. Мы забрали все, что у них было, и это хорошо. Чаще всего плюют на их мнение, что, по‑моему, тоже неплохо. Но время от времени нам следует вспоминать, как много из того, что мы имеем, получено от них. Выходит, пока я еще здесь, мне надо бы замолвить за них словечко. А теперь, если не возражаете, Автарх, я просто положу письмо на этот забавный стол…

– Рудезинд… – Да, Автарх?

– Ты собираешься чистить свои картины?

– Это одна из причин, почему я спешу удалиться, Автарх. Я находился в Обители Абсолюта до тех пор, пока мой хозяин… – тут он запнулся и, казалось, сглотнул, как бывает с людьми, когда они чувствуют, что, возможно, сболтнули лишнего, – пока не отправился на север. Мне нужно чистить Фехина, а я уже выбился из графика.