Изменить размер шрифта - +
Как бы там ни было, Орден так и не получил особого покровительства.

По окончании церемонии одетые в алое жрицы стали выходить из часовни. Я же склонил голову и сделал вид, будто погружен в молитву. Очень скоро выяснилось, что моя уловка обернулась чем‑то серьезным. Я по‑прежнему ощущал свое коленопреклоненное тело, но лишь как некое побочное бремя. Я унесся разумом к звездным пустыням, далеко от Урса и неимоверно далеко от архипелага его основных миров, но, казалось, то, к чему я обращался, находилось еще дальше – будто я добрался до стен самой вселенной и теперь кричал сквозь эти стены тому, кто ожидал снаружи.

Нет, не кричал, возможно, я выбрал неверное слово. Скорее я шептал, как, вероятно, Барнох, замурованный в собственном доме, шептал через щель какому‑нибудь сочувствующему прохожему. Я рассказывал о том, кем я был, когда носил драную рубаху и глазел на птиц и животных через узкое окно мавзолея, и кем я потом стал. Я говорил также – нет, не о Водалусе и его борьбе с Автархом, но о тех мотивах, которые я когда‑то по глупости приписывал ему. Я не обманывал себя мыслью, что мне суждено вести за собой миллионы людей. Я попросил лишь научить меня вести самого себя. И тогда мне показалось, что я все яснее вижу в щели вселенной некую новую вселенную, купающуюся в золотистом свете, и моего слушателя, опустившегося на колени и внимающего моим словам. То, что мнилось трещиной в мироздании, расширялось до тех пор, пока я не увидел лицо, молитвенно сложенные руки и глубокое, точно тоннель, отверстие в человеческой голове, которая в какой‑то момент показалась больше головы Тифона, высеченной на поверхности скалы. Я шептал в собственное ухо и, когда понял это, влетел туда, как шмель, и наконец поднялся на ноги.

Помещение опустело, и в воздухе, смешавшись с фимиамом, повисла абсолютная тишина. Передо мной возвышался алтарь, скромный по сравнению с тем, что мы разрушили вместе с Агией, но прекрасный в своем сиянии, непорочности линий и чистоте панелей из солнечного камня и лазурита.

Теперь я выступил вперед и преклонил колена прямо перед алтарем. Мне не требовалось ученых доказательств, чтобы понять, что от этого я не стал ближе к Теологуменону. Тем не менее я чувствовал его присутствие и потому нашел в себе силы в последний раз достать Коготь, хотя раньше и сомневался, что смогу это сделать. Тщательно подбирая слова, я мысленно обратился к Когтю: «Я носил тебя повсюду – в горах, на реках и в пампасах. Ты породил во мне жизнь Теклы. Ты дал мне Доркас и вернул Иону в этот мир. Я не жалуюсь на тебя, а вот ты, должно быть, имеешь ко мне претензии. Одну из них я все же не заслужил. Никто не скажет, что я не сделал все, что было в моих силах, чтобы возместить причиненный мною вред».

Я знал, что Коготь просто смахнут, если я открыто оставлю его на алтаре. Взобравшись на помост, я принялся искать место, куда мог бы спрятать его надолго и достаточно надежно, и наконец заметил, что алтарный камень удерживается снизу четырьмя зажимами, которые наверняка никто не трогал с тех пор, как установили этот алтарь. У меня сильные руки, и я смог отогнуть скобы, но не думаю, что нашлось бы много людей, способных повторить мой подвиг. Над деревянным полом под камнем кто‑то поработал со стамеской, оставив выдолбленное пространство, так что сам камень упирался в помост лишь своими краями и был более устойчив. Я не мог и мечтать о такой удаче. Бритвой Ионы я отрезал кусок ткани от края моего изношенного гильдийского плаща и завернул в эту тряпицу Коготь. Потом я положил его под камень и заново закрепил скобы, до крови разодрав себе пальцы, стараясь убедиться, что никто случайно не разогнет зажимы.

Отойдя в сторону от алтаря, я ощутил глубокую грусть, но не успел пройти и половину пути до двери из часовни, как меня охватило необузданное веселье. Я освободился от тяжкого бремени ответственности за жизнь и смерть. Отныне я стал просто человеком и был вне себя от радости. Я чувствовал себя, как в детстве, после долгих занятий с мастером Мальрубиусом, когда я наконец‑то был свободен и убегал поиграть на Старом Подворье или карабкался сквозь брешь в стене, чтобы через минуту уже мчаться среди деревьев и мавзолеев нашего некрополя.

Быстрый переход