— Кто твой отец? — снова спросил старик.

Девочка промолчала. Хоть и была она мала, но знала уже, что отцом ее был вовсе не муж ее матери. Если бы она родилась мальчиком, ее отдали бы в отцовский род — кто знает, возможно, из нее вырос бы воин в свите владыки Аудагосте или придворный мудрец, звездочет, врач, стихоплет. Но Нуакшот родилась девочкой, и это определило ее судьбу. Отец отказался от нее. Она осталась с матерью. Когда-нибудь она вырастет, станет обычной женщиной, получит мужа — воина или торговца, родит ему сыновей…

Все это Нуакшот знала не хуже любого, из своих братьев, однако не считала нужным говорить об этом с чужим стариком, пришедшим неизвестно откуда.

Но старик не спускал с нее ясных, странно светлых глаз. Наконец Нуакшот ответила:

— Мой отец — не муж моей матери.

— Тебя зачал владыка Аудагосте? — снова заговорил странный старик.

Нуакшот подумала немного над его словами и наконец спросила:

— Что такое «зачал», господин?

Откинув голову назад, старик от души расхохотался.

— Ты совсем невинное дитя! Но я чувствую в тебе кровь проклятого рода… Слушай меня, девочка. Сейчас ты мало что поймешь. Просто запоминай. Когда-нибудь… Когда-нибудь настанет время — и каждое мое слово отчетливо зазвучит в твоей памяти. И тогда — кто знает? — это спасет твою жизнь.

Твой отец — владыка Аудагосте. Люди этого рода высокомерны, чванливы, горды, они слишком высоко заносятся в своих мечтах и притязаниях. Сейчас, когда высшие силы взбудоражены, когда проснулись и ожили древние боги, когда само время изменило свой ход, их притязания стали опасны.

Аудагосте погибнет прежде, чем ты успеешь вырасти и стать женщиной. Я вижу гибель цитадели так же отчетливо, как воду этого благословенного фонтана.

Погибнут и люди. Но ты, Нуакшот,— ты можешь остаться в живых. Странное благословение на тебе… некий свет… его я тоже вижу так же ясно, словно внутри тебя кто-то зажег лампу.

С этими словами старик достал из рукава небольшой сосуд, синий, запечатанный печатью. Нуакшот с интересом рассматривала странный кувшин, оплетенный золотыми нитями.

— Что там, внутри, господин? — не выдержала она.— Злой дух, заточенный туда магией?

Старик снова рассмеялся. Девочка совершенно перестала бояться его. Ей казалось, что онй знакомы много-много лет.

— Нет, дитя мое. Никакого злого духа там нет. Там — эликсир Жизни и Смерти. Страшный дар. Но и прекрасный дар. Ты, благословенная в проклятом роду,— ты достойна получить его.

— Что я должна делать? О, дайте, дайте мне этот кувшин! — взмолилась девочка. Ей безумно захотелось владеть этим красивым сосудом. Она уже предвкушала, как поставит его в нишу среди других сосудов, украшающих дом ее матери.— Пожалуйста, господин! Я сделаю все, что вы велите! Только подарите мне этот красивый кувшин! Он будет частью моего приданого! Ведь когда-нибудь я вырасту и выйду замуж.

Последнюю фразу она произнесла, гордо подбоченясь.

Старик откровенно любовался ею.

— Ах ты, моя маленькая хитрая стрекозка! Ты — само очарование… Жаль обрекать тебя на такую ужасную судьбу… Но выхода нет. Либо смерть в возрасте пяти лет, вместе с проклятой цитаделью и ее жителями, либо… бессмертие. Быть может, ты сумеешь сберечь его.

С этими словами старик сломал печать, закрывавшую горло кувшина.

Нуакшот вытянула шею, пытаясь разглядеть содержимое сосуда. Старик встряхнул кувшин. Там что-то булькнуло.

— Это нужно выпить,— строго обратился он к Нуакшот. Теперь светлые глаза незнакомца смотрели на девочку сурово и холодно. Словно и не возникало между ними той теплоты и дружеской улыбки, что была всего лишь минуту назад.