Как вал пучин, покроет их и смоет

С души безумной кроткую любовь,

И вдаль умчит, и на зыбях покоит,

Безликих, слитых с пеною морей;

То разлучит в две силы, то удвоит,

Смесив в одну то в яростных зверей

Их обратит, и гнев вдохнет в их голод,-

А запах роз все гуще, всё острей…

Так два венца ковал, свергаясь, молот.

Мария спит. Встал с ложа Феофил

И вышел в предрассветный, росный холод.

Кто мужеский состав в нем укрепил?

Впервые тело — плоть, и остов — кости,

А жилы — жизнь и радость новых сил.

Босой, идет, пути не видя, Гости

Скользят окрест в подземные дома…

И сам озрелся на родном погосте.

Как вырез — чащи кипарисной тьма

По золоту. Рассыпалась уныло

На мрамор ели темной бахрома.

Грудь замерла, и развернула крыла

Душа, о тех возжегшися мольбой,

За кем чертог свой Мать-Земля закрыла.

Пред ним — Мария, в дымке голубой,

И молвит, в белую одета столу

«Все розы разроняла я с тобой,

О Феофил! пусти за розой долу».

И сходит в голубеющий кристалл,

Разверзшийся по тайному глаголу.

Прозрачным взору сад могильный стал,

И просквозила персть — пучиной света

Зыбучего. На дне рубин блистал.

Святая роза Нового Завета -

Как Пасха красная ночных глубин,

Как светоч свадебный Господня лета!

Но меч златой восставший исполин

Меж ним и бездной розы простирает -

И Феофил в златом челне один…

Опомнился… Гробницы спят. Играет

На небе солнце… Сладостной тоской

И вещей болью сердце замирает.

Спешит из царства мертвых в мир людской:

Еще ли нежит мглою благовонной

Дрему любимой свадебный покой?

Еще ль… Напев он слышит похоронный,

Плач и смятенье в доме… Умерла…

Вы, розы, выпили дыханье сонной!

Свершилось. Громким голосом «Хвала

Владыке в вышних» — он воспел и с гимном

Из дома вышел, вышел из села.

Посхимился в скиту гостеприимном

Брат Феофил. Потом в пещерах скал

Уединенным затаился скимном.

Но и под спудом пламенник сверкал

Подвижнической славой. Некий инок

Отшельника сурового взыскал,

Что с князем мира долгий поединок

Вел в дебрях горных. В оную пору

Справлялись дни веселий и поминок,

Розалии весенние, в миру.

И пришлецу помог пустынножитель,

И дал ночлег близ кельи ввечеру.

Проснулся ночью темной посетитель,

Прислушался — мечта ль пленяет слух?

Канон созвучный огласил обитель.

Раздельно внемлет инок пенью двух.

Кто с мужеским глас женский согласует?

Жена ль в пещере — иль певучий дух?

Он знаменьем Христовым знаменует

Себя и мрак окрест. Чу, снова стих

Молитвенный два голоса связует…

И с отзвуком таинственным затих…

Но слышатся из недр глубокой кельи

Шаги, и речь, и тихий плач двоих…

Охвачен ужасом, в ночном ущельи

Тропу скользящим посохом чернец

Нащупать хочет. А за ним, в весельи

Ликующим, как благостный гонец,

Из каменного склепа гимн пасхальный

Доносится… Нисходит с круч беглец,

Сомнением смятенный, как опальный

Святынь изгнанник.