Раздалось жужжание гидравлического кулака. Сэм поднял руку, пытаясь сорвать маску с лица Римо. С таким же успехом он мог бы поднимать ее целую неделю.

Нацелившись на мерный звук искусственного сердца, Римо протянул к нему свои стальные пальцы.

Дядя Сэм попытался отвести удар в сторону, но противник почувствовал волну сжатого воздуха, вызванную движением руки Бисли. Куда проще было остановить паровой молот пластмассовой соломинкой для коктейлей!

– Подонок! Я тебя вырастил! И значил для тебя больше, чем твои родители! Ты это знаешь и тем не менее пытаешься меня убить. Ты не сможешь! Не осмелишься!

– Заткнись! Не смей говорить о моих родителях.

– Я все знаю. Они дурно обращались с тобой, признай это. Они мучили тебя и заставляли плакать. И когда тебе казалось, что тебя никто не любит, появлялся я. Я и мои зверюшки. И если бы мы попросили тебя пристрелить своих предков, ты бы сделал это не задумываясь. Мы вошли в кровь и плоть всех поколений американцев, родившихся после Депрессии. Ты думаешь, тебе удастся убить Дядю Сэма? Не смеши меня. Мы с тобой – одна семья!

Ошеломленный таким напором, Римо с полминуты помолчал и сказал негромким голосом:

– Спасибо. Ты упростил мою задачу.

Его пальцы пробили грудь Сэма и сомкнулись на механическом сердце. Аппарат дважды вздрогнул и утих.

Сэм затрясся, и из его вялого рта вырвалось долгое шипение. Он повалился на спину, упал на пульт и соскользнул на пол.

Он еще дышал, но теперь, когда его сердце вышло из строя, Бисли оставалось жить считанные минуты.

Римо повернулся к другому человеку, находившемуся в помещении.

– Кто ты такой?

– Инженер по лазерам. Я выполняю свои служебные обязанности.

– Твоей службе пришел конец, – заявил Римо.

В коридоре послышался шелест юбок, и Римо бросился к двери.

– Чиун! Я здесь!

– Римо! Римо! Посмотри сюда!

– Я могу снять маску?

– Qui, – произнес голос Доминик Парилло.

– Нет, – "возразил Чиун.

– Что у тебя?

– Смотри! Смотри!

Римо сдвинул маску на лоб. Учитель сунул ему под нос лист бумаги. Римо взял его, осмотрел написанное, нахмурился и повернул другой стороной. Но, как он ни крутил бумажку, прочесть ничего не смог.

– Французский?

– Oui. Это есть предупреждение наших самолетных войск. Они сказаль, что все американьские националисты должен сдаться в течение двух часов, иначе этот парк будет подвергнут... как это вы говориль? Я... яде... ядо...

– Ядовитый газ?

– Non. Какой слово обозначает то, что вы, варвары, сделаль с Хиросима?

– Ядерный удар?

– Oui.

– Так значит, французы хотят ударить по «Евро Бисли» ядерным оружием?

– Наш народ очень сердилься за ваши грехи. Между прочим, это наш право – бомбить во Франции все, что мы хотель.

– Надо сообщить Смиту, – сказал Римо, обращаясь к Чиуну. – Пойдем.

Они вошли в зал управления. Римо взял трубку спутниковой связи, набрал код США и секретный номер КЮРЕ.

– Смитти, мы только что уделали Бисли.

– Не мы, а ты его уделал, этого демона Бисли, – заметил Чиун, наклоняясь над распростертым телом Сэма. Тот лежал, уставившись одиноким глазом в потолок и урча, будто сломанный унитаз. С каждым вздохом его грудная клетка вздымалась и опадала все реже и медленнее.

– Французы разбросали над парком листовки. Они дают нам два часа, после чего накроют «Евро Бисли» атомным ударом.

– Атомным?

– Да.

– Так ты утверждаешь, что Сэм Бисли мертв?

– Он еще дышит, но сердце его уже остановилось, а вскоре за ним последует и мозг.