Его достижения были восприняты как свидетельство чудесного торжества Франции над англосаксонским варварством.

Морис Туре видел в распространении американской поп культуры ни много ни мало зловещий призрак мировой гегемонии, которая в отличие от нацизма грозила низвергнуть Францию и всю планету в пропасть невежества, откуда они никогда уже не смогут выбраться.

Насладившись первым триумфом, Морис Туре взялся за рекламные щиты, наводнившие Елисейские поля топорными лозунгами типа «Кока кола Always», а также призывами вроде "Возьмите в полет airbag «Форд», вызывавшими у министра культуры приступ мигрени.

Морис придумал особое наименование для французских слов, искалеченных вставками англосаксонских существительных. Обращаясь к прессе, он назвал их мерзостью и гадостью, франглицизмами. Опубликовав список ненавистных выражений, Туре потребовал изъять их из обращения.

Он представил парламенту соответствующий законопроект, который в ходе ожесточенных дебатов был таки принят. Новый закон запрещал использование иностранных слов на радио, телевидении, в объявлениях и вывесках. Трудовые соглашения и рекламные тексты должны были составляться на чистейшем французском, а нарушителей этого правила ждал солидный штраф и шестимесячное тюремное заключение.

Разумеется, международные компании восстали против такого произвола, но их карта уже была бита. Морис Туре самолично составил список выражении, которыми надлежало заменять презренные франглицизмы. Отныне вместо таких слов, как «airbag», video clip" и совершенно непроизносимое «data proсessing», следовало говорить «дорожная сумка», «рекламный ролик» и «обработка данных».

Морис по праву гордился документом, получившим среди парижан название «Закон Туре». Он вступил в многотрудную борьбу за избавление своего народа от ненавистных освободителей. Утверждение порядка, при котором желающие насладиться пребыванием в La Belle France должны были овладеть французским языком либо незамедлительно покинуть страну, стало лишь делом времени.

На столе министра зазвонил телефон. Морис взял трубку.

– Алло, – сказал он.

– У меня ужасные новости.

– Я не из пугливых.

– Это насчет Кляксы. Кажется, что то проясняется.

– Что именно?

– Мы послали своего агента в Амери...

Министр культуры дернул себя за кончик носа:

– Не смейте произносить это гадкое слово!

– Да да, я хотел сказать, в Нечестивые Штаты.

– Вот так то лучше. Продолжайте.

– Там действует агент по кличке Арлекин.

– Как же, помню... отличная любовница. Вы с ней э э э... общались накоротке?

– Смею заметить, нет.

– Тем хуже для вас. Что ж, продолжайте.

– Она сообщила следующее: «Вся эта шарада возникла из за ярких цветных лучей».

– Ярких цветных лучей?

– «Ключ к разгадке – слепящий окрашенный свет». Это были ее последние слова, после чего связь прервалась.

– Надеюсь, наш агент в безопасности?

– В каком смысле?

– В любом.

– Не знаю.

– Если у вас появятся какие то сведения, немедленно сообщите. Мне ненавистна сама мысль о том, что ее очаровательные способности для нас будут навсегда утрачены.

– Непременно. А теперь я хотел бы вернуться к началу разговора.

– Ах да! Ключ к разгадке – слепящий окрашенный свет. Интересно, что бы это значило?

– Надеюсь, вам известно о том, как трудно пробраться в Кляксу?

– Фу! Это вопрос времени.

– Наши агенты проникают внутрь.