– Что это за люди? – поинтересовался Двацветок.

– Ну, знаешь ли… Люди какие-то, – ответил Ринсвинд. Но прежде, чем он успел захлопнуть рот, некая часть его мозга, которой явно нечего было делать, захватила контроль над его языком и добавила: – Вообще-то, это герои.

– Да ну?

Если ваша нога увязла в Серых Миазмах Х'рулла, лучше не мучаться, а шагнуть в топи второй ногой и благополучно пойти ко дну. Ринсвинда понесло.

– Говорю тебе, этого зовут Эриг Силавруке, того – Черныш Зенелл…

– А Хрун-Варвар здесь? – спросил Двацветок, с энтузиазмом вертя головой.

Ринсвинд глубоко вздохнул.

– Да, вон он, у нас за спиной, – сказал он.

Эта ложь была настолько чудовищной, что расходящиеся от нее круги распространились по одному из нижних тонких планов и дошли аж до Квартала Волшебников, расположенного за рекой. Там, натолкнувшись на постоянно витающую над кварталом завесу чародейской силы, круги лжи набрали ужасающую скорость и отразились прямо за Круглое море. Одна гармоника дошла до самого Хруна, который в тот момент рубился с парочкой гноллей на узенькой тропке высоко в Кадеракских горах, и на мгновение вызвала у варвара необъяснимое смятение чувств.

Двацветок тем временем откинул крышку Сундука и торопливо вытащил на свет увесистую черную штуковину кубической формы.

– Фантастика! – воскликнул он. – Дома ни за что не поверят!

– О чем это он? – с сомнением спросил сержант.

– Радуется, что вы нас спасли, – пояснил Ринсвинд и искоса взглянул на черную коробку, приготовившись к тому, что она либо взорвется, либо начнет издавать странные музыкальные звуки.

– А-а, – протянул сержант.

Он тоже не отрываясь смотрел на коробку.

Двацветок одарил их жизнерадостной улыбкой.

– Мне хотелось бы запечатлеть это событие. На память, – сказал он. – Ринсвинд, не мог бы ты попросить героев встать вон там, у окна? Это не займет много времени. И… э-э… Ринсвинд?

– Да?

– Полагаю, тебе известно, что это такое? – прошептал ему на ушко Двацветок, встав на цыпочки.

Ринсвинд уставился на коробку. У нее имелся круглый стеклянный глаз, зияющий посредине одной из сторон, и рычажок сзади.

– Не сказал бы, – признался он.

– Это приспособление для быстрого изготовления картинок, – объяснил Двацветок. – Сравнительно недавнее изобретение. Я весьма горжусь им, но, понимаешь ли, я боюсь, что эти джентльмены станут… э-э, я имею в виду, они, может, будут… ну, вроде как возражать. Ты не мог бы разъяснить им, что к чему? Разумеется, я оплачу их потерянное время.

– В этой коробке сидит демон, который рисует картинки, – коротко перевел Ринсвинд. – Делайте, что говорит этот псих, и он даст вам золота.

Стражники нервно улыбнулись.

– Ринсвинд, я хотел бы, чтобы ты тоже был запечатлен на картинке. Вот так, прекрасно.

Двацветок вытащил уже знакомый волшебнику золотой диск, прищурившись взглянул на поверхность кругляша, потом пробормотал: «Думаю, тридцати секунд будет в самый раз», – и оживленно скомандовал:

– Улыбнитесь, пожалуйста!

– Улыбайтесь, – прохрипел Ринсвинд.

Из коробки раздалось жужжание.

– Готово.

Высоко над Диском парил второй альбатрос. Он летел так высоко, что его безумные оранжевые глазки видели весь Плоский мир – и даже все огромное, сверкающее Круглое море. К одной из ног птицы была привязана желтая почтовая капсула. Далеко внизу, невидимый за облаками альбатрос, доставивший патрицию Анк-Морпорка первое письмо, неторопливо взмахивал крыльями, возвращаясь домой.

Ринсвинд изумленно смотрел на маленький стеклянный квадратик.