Стену, преградившую путь, сплошь покрывала курчавая лиана с мелкими листочками, изумрудно-зеленая в лучах скрытой подсветки. Сверху стекали тонкие струйки воды, образуя тихий водопадик. Слева от стены виднелся проход, и Иван Алексеевич двинулся туда, с наслаждением вдыхая влажный и прохладный, пахнущий зеленью воздух. Не удержавшись, протянул руку, подставил ладонь под восхитительно холодную струйку, огладил упругие, плотные листочки лианы. Оазис в туристическом аду. Невозможно поверить, что всего в двадцати метрах отсюда орут динамики, а улицы запружены радостной, но бестолково-взвинченной толпой. Здесь было так тихо, что давление, к которому Иван Алексеевич почти привык, которое так ловко себе объяснил, вдруг стало невыносимо тревожным. Он оглянулся, поддавшись нервам, и, вспомнив уроки, взглянул сквозь Сумрак. Конечно, пусто. А странно все-таки, что здесь никого нет: вряд ли его одного выматывает толпа…

– Здесь никогда никого не бывает, – ласково прошелестело за спиной. – Удачное место, чтобы отдохнуть. Прилечь…

Иван Алексеевич громко втянул в себя воздух от неожиданности, дернулся – к свету, к людям, в толпу, прочь от этого пугающе блаженного места, от этого ужасающе доброго голоса. Остатки здравого смысла тоненько вопили, что человечья жизнь не удалась, что он зря согласился на инициацию, что он открылся силам, которых не понимает и с которыми не может справиться… Иван Алексеевич хотел бежать, но усталое, измученное тело не соглашалось с ним. Тело считало, что призрачный голос прав, тело хотело лежать на прохладном, влажном от брызг цементе.

Вода в фонтане была сладкой на вкус и пахла мокрой травой. Иван Алексеевич улыбнулся и с довольным вздохом опустился, подложил руку под щеку. Он только чуть-чуть отдохнет и пойдет дальше. Только чуть-чуть…

Журчание воды заполняло все вокруг, становилось громче – и в то же время мягче, нежнее. Так тихо и прохладно. Так хорошо. Что-то кольнуло руку; Иван Алексеевич разжал кулак и увидел пакетик с сережками. Сквозь захватанный мутный пластик кораллы походили на капли крови, упавшие в пасмурное море. Олюшка ждет, подумал Иван Алексеевич, но впервые при мысли о жене его сердцу не стало теплее. Потерпит, подумал он. Он только немного отдохнет и пойдет искать такси. Пусть подождет. Она не станет беспокоиться – ведь Иван Алексеевич совсем не волновался. Его сердце билось все спокойнее, все медленнее.

Пока не остановилось совсем.

Глава 1

Like a Rolling Stone

Отражение Тави плавало в зеркале, как в горячем аквариуме. По стеклу прошла тень, и за спиной беззвучно возник продавец с охапкой ярких тряпок в руках.

– Вам идет.

Тави прижала ярко-голубую футболку к груди. Впервые за долгое время перед ней было зеркало в полный рост, а не пристроенный над умывальником мутный огрызок, в котором едва помещалось ее лицо. Нос облез и покрылся веснушками. Выгоревшие волосы похожи на солому: на второй день работы она собрала их в конский хвост и отрезала одолженными у Сильвии портновскими ножницами. Медный браслет на костлявой лодыжке. Облупленный ярко-розовый лак на ногтях, на ключице – незамеченный мазок краски. Пестрые шаровары-афгани, нелепые, но невероятно удобные, задубели от акрила. И майка вся в пятнах. Акрил – такая штука: отстирать его от ткани можно только в том случае, если ты нарисовала что-нибудь стоящее. То, что жалко было бы потерять. Тогда его возьмет любая стиральная машинка. А вот если испачкалась случайно…

Тави вздохнула и отложила футболку в сторону. Продавец смотрел на нее с сочувствием – хрупкий большеглазый индиец ростом немногим выше девушки. Он был хитрец и мелкий жулик, сидящий в своем полутемном магазинчике, забитом сшитыми на коленке тряпками, как гладкий, тонконогий паучок в ожидании мелкой добычи.