Вспышка ярости прошла быстро. Нанесённая обида вспыхнула, истлела, осыпалась пеплом и перестала злить.

– Что за предмет ты сотворил?

– Украшение. Для лгущего ребёнка. Но они оба его взяли, и теперь предмет завязан на обоих и действует, только когда они рядом, – в голосе Ссадашилия зазвучало огорчение.

– И где они сейчас?

Ссадашилий посмотрел на Исхедиара, и неподвижный зрачок дрогнул, расширяясь.

– Я не знаю.

Хмель уже не так дурманил голову, лишь придавал лёгкости мыслям и гнал всё тяжёлое, отдающее ответственностью. Но когда наагалей выбрался на берег и начал стаскивать с себя мокрую одежду, внутри всё же ворохнулось что то похожее на смущение. Говорили, что свет волчьего месяца разоблачал лживые маски, наверное, поэтому в господине не осталось ничего притворного и женственного. На обнажённой мокрой спине светом и тенями обрисовались сухие жилы мышц, крепкие кости плеч, лопаток, тёмной полосой лёг изгиб позвоночника.

Сбросив на берег нижнее одеяние, наагалей без стеснения стащил и нижнюю юбку. Наземь упала и сверкнула красными «глазами» брошь. Наг наклонился, поднимая её, и Дейна замерла, заворожённо смотря на окружённую лунным светом фигуру. На кончиках распущенных волос повисли серебристые капли воды. Когда наг выпрямился, волосы прилипли к груди и капли стекли серебром по рёбрам и соскам. Дейна нервно отвернулась, пытаясь изгнать из головы воспоминания о цвете последних.

Нежно розовые, как лепестки ветреницы.

– Чего ты там стоишь? – господин повернул голову, и меж прядями сверкнул хитрый глаз.

Дейне показалось, что наагалей видит и понимает её мысли. Но не почувствовала никакого неудобства. Наоборот, стало проще. И она зашагала к берегу.

– Спрячешь в одежде, а то приметит какое нибудь ворьё, – наг отдал женщине брошь и направился к воде.

Дейна через плечо смотрела, как он заползает в реку. Длинные волосы поплыли по воде, среди тёмного потока жутковато блеснул хвост, и наг с головой ушёл в Нолин. Вынырнул он уже в саженях трёх от берега, с удовольствием отфыркнулся и лёг на спину, лениво шевеля хвостом.

– Дейна, ты скоро статуей станешь. Неужто так нравлюсь? – Ссадаши насмешливо фыркнул.

– Нравитесь, – прямо ответила хранительница. – Не думала, что наги так красиво в воде выглядят.

– Наги? – Ссадаши позволил себе немного возмутиться. – Так хорошо выгляжу только я! Тот же Вааш как бревно плавает. К наагашейду страшно подплыть, того гляди загребёт и утопит.

– А наагариш Делилонис? – коварно вопросила Дейна.

– Ну… он хорош, – вынужденно признал наагалей.

Хранительница всё же стащила с себя рубашку, скинула сапоги и кое как стянула штаны, оставшись только в лифе и портках, которые так облепляли тело, что разглядеть их в темноте можно было далеко не сразу. Дейна слышала, как за её спиной раздался нетерпеливый плеск, но не торопилась. Поправила лямочки, пристегнула брошь к лифу – отсюда ни один вор не стащит – и только после этого пошла в воду.

На Дейну было приятно смотреть. Высокая, стройная и крепкая, с упругими бёдрами и грудью, красивая и уверенная… Даже жаль, что так быстро в воду зашла. Ссадаши недовольно шевельнул хвостом.

Водичка в реке после жаркого дня была подобна парному молоку. Рядом с берегом за ноги ещё цеплялись водоросли, но на глубине уже ничего не мешало. Дейна с наслаждением проплыла сажени три в сторону корабля и перевернулась на спину. Над головой качалось звёздное небо с двумя светилами, пролетал ветерок, иногда набиравший силу, и тогда от плывущего корабля прибегала волна. Она слегка подбрасывала тело, в уши залетала вода, и Дейна весело встряхивала головой.

– Никогда вот так ночью в реке с посторонним мужчиной не купалась, – почему то призналась она.