Очень часто мысли людей текут не в параллель. От этого все беды, но от этого и вся красота людских умопостроений. Каждый несет и волочет свой особый кирпичик, - формы дворцов и воздушных замков рознятся. И нет, не было и не будет единой упрощенной истины. В золоченых туфельках, обнаженной и недоступной, богиня Истина вынуждена шагать по канату, натертому мылом, соскальзывая иногда вправо, иногда влево, но всегда вниз.

Любить женщину - это понятно. Любить детей - тем более. Многие любят собак, хомячков, кошек. Но что можно сказать о чувстве к безгласному камню, кусочку дерева или земли? То есть, в определенной мере фетишизм всегда был присущ людям, но лишь в тех случаях, когда подразумевалась какая-либо отдача. Деньги, золото, меха, амулеты... Собственно, в неравнодушии к цветам заложена та же знакомая всем формула: "люблю за то, что они..." Да, разумеется, цветы красивы, они приятно пахнут, за это их можно любить. А не за это?..

Исключите корысть из пламенных чувств - и что останется? Склонитесь ниже, вглядитесь повнимательнее, - ведь что-то должно остаться!

Кстати, медики причисляют к фетишизму даже половое извращение. Интересно, что они подразумевают под любовью к живому?

***

Странная это была жизнь.

Живя с Вероникой, Марк надеялся, что рано или поздно произойдет излечение. В дружбе с Вероникой чувствовалось нечто незыблемое и прочное, стоящее двумя ногами на реальной почве. К Рите же он ходил исключительно ради цветка.

Ложь, разумеется, тяготила. Где-то вне своего сознания он понимал, что поступает дурно по отношению к женщинам, но поделать с собой ничего не мог. В те редкие минуты, когда Рита оставляла ИХ наедине, он тотчас спешил к окну и тянул за шелковый шнур. Шторы разъезжались, желтая головка цветка с дрожью приподымалась. Марк опускался на колени, и они глядели друг на друга, улетая из этого мира в страну запределья, общаясь на языке, аналога которому Марк не сумел бы подобрать даже в отдаленном приближении. Это походило на проникновение в лес, но только откуда-то сверху, со стороны крон, - и, превращенный в ветерок, Марк перелетал от листка к листку, вслушиваясь в пульс зеленых прожилок, взглядом хироманта пытаясь постичь их неповторимый узор. Может быть, на крохотные мгновения он и сам становился листом. Менялось не кое-что, менялось все разом. И Марк не ощущал головокружения лишь потому, что поблизости всегда находился его верный гид. Возможно, по этим лесам они путешествовали, взявшись за руки. Каждый знал о другом абсолютно все и абсолютно все мог простить. Это было аристотелевское слияние половин, а может, и что побольше. Цветок был существом. Разумным или неразумным этого Марк не знал. Но если существо способно любить, оно имеет шанс на ответное чувство. Именно это и случилось с Марком...

"Возвращаясь" в комнату, он не сразу приходил в себя. И Рита это, конечно, замечала. С первого дня их знакомства он держал ее в стадии глубочайшего непонимания. Загадочность его привлекала и одновременно пугала. Начать хотя бы с того, что уже во второе свидание он набросился на нее с упреками. Ему не нравилось как она ухаживает за цветком. Почти сердито Марк выдал ей подробнейшие рекомендации, касающиеся полива, освещения в комнате, зимнего периода, когда растение вблизи узорчатого стекла начинало подмерзать.