Ольга Громыко. Цветок камалейника
Честный Автор обязан помянуть тихим незлым словом: – Яну Бойченко, Марину Гилёву, Владимира Кнари и Юлию Морозову – за самоотверженную ловлю блох, – Ярославу Кузнецову – за оживших героев, – Анну Полянскую – за совместные ночные бдения в Царствии Иггровом и философские беседы об овцах. Пролог ...скатились с Ее запястий две капли крови, пали на землю и обернулись семенами. И сказала Она: да станете вы началом начал! Летопись Предвечная. Предание о камалеях …они напали, как только cтемнело. Не стали дожидаться ни полуночной мглы, ни предрассветной сонливости караульных. Словно хотели не просто уничтожить, но и унизить. Дозоры, выставленные на подступах к дому, застать врасплох не удалось, но это мало что меняло. Засевшие в рассекреченном убежище были настороже всегда. Идущие к нему в этом не сомневались. Потому и не пытались ни таиться, ни вести переговоры. К тому же их было больше. Гораздо больше. Часть пришельцев, пригибаясь к земле, обежала и оцепила здание. Остальные в открытую выстроились треугольником напротив крыльца. Сразу видно – профессионалы: ничего лишнего ни в одежде, ни в слаженных, отточенных движениях. Из доспехов – только легкие кольчуги, оружие – две фьеты в заспинных ножнах черного цвета, означающего, что кромки волнистых клинков смазаны парализующим ядом. – По велению Иггра Двуединого, откройте! – стукнув по двери кулаком, зычно выкрикнул командир. Стоявший рядом, однако державшийся отчужденнее горного пика мужчина (единственный, кто пренебрег броней и оружием) брезгливо поморщился. Разумеется, обережникам положено придерживаться устава, но смысла в нем он не видел – проклятые сектанты заслуживали не больше почтения, чем расплодившиеся в амбаре крысы. Вслух же сказал: – Будьте бдительны, среди них трое «шипов». – Благодарю за предупреждение, йер Архайн, – почтительно откликнулся командир, хотя по властному тону мужчины было ясно, что участь спутников его ничуть не интересует. Только результат. – Входим, – скомандовал он, вытаскивая из-за пояса саму собой развернувшуюся плеть. Взмах, синяя трескучая молния – и дверь раскололась надвое. Правая половина выпала наружу, левая, перекосившись, осталась висеть на нижней петле. Командир пнул ее сапогом, с ругательством увернувшись от рухнувшей под ноги доски. Жала сорока фьет подозрительно уставились в слепящий проем. В пустом просторном зале горели свечи – несколько тысяч длинных и тонких восковых побегов, увенчанных лепестками пламени. На полу и стенах мерцало, переливалось кружево светотени, потолок тонул во тьме – неестественно-белые огоньки не разгоняли ее, а как будто оттесняли вверх. – Я сказал: входим, – с нажимом повторил йер, и обвившаяся вокруг его запястья плеть начала со зловещим шелестом расправлять кольца. Командир взглядом велел ближайшему обережнику переступить порог. Ослушаться тот не посмел: боязливо сделал первый шаг, чуть увереннее – второй, а на третьем кружево у него под ногами колыхнулось, и человек, бестолково взмахнув руками, упал на спину. Удар о каменный пол – штука неприятная, но он бы не заставил бывалого воина захлебнуться криком. И уж точно не поползли бы сквозь кольчугу, смешиваясь с тенями, черные вязкие ручейки. Свечи как ни в чем не бывало продолжали гореть, чуть подергиваясь от корчей насаженного на них тела. |