Это предложение показалось мне достаточно заманчивым. Да и инор Вайс выглядел скорее безобидным чудаком, чем человеком, желающим навязать себя и свое видение окружающего мира. Только вот…

— Я пока не устроилась нигде в Гаэрре, — начала я объяснять свое положение лорду Гракху.

— Направление в общежитие возьмете у инориты Лоренц, — невозмутимо ответили мне.

— У меня и вещей нет.

— Совсем? — деловито уточнил он. — Как такое могло случиться?

— Результат стихийного бедствия, — мрачно ответила я, решив, что гармский принц вполне подходит под это определение.

— Думаю, небольшую сумму в качестве подъемных мы вам выделим, — задумался ректор. — Список того, что может потребоваться на практике, возьмете у инориты Лоренц, на этой улице есть пара лавок, в которых вы можете купить все необходимое. На заселение и закупку даю вам два часа, после этого вы занимаетесь уже делами группы инора Вайса. Отъезд-то уже завтра, а он ничем не озаботился.

Я с некоторой оторопью смотрела на лорда Гракха. Уехать сейчас из Гаэрры — это то, что мне требуется. Не думаю, что обязанности помощницы куратора будут такими уж огромными, даже если все мне придется делать за него, на что, видимо, и рассчитывает лорд ректор. В плюсах — два зачтенных экзамена и практика. В минусах — неизвестная мне нагрузка и бывшая невеста Эвальда, как постоянное напоминание о нем. Но мне сейчас о нем напоминать будет все. Богиня, да я только закрываю глаза, как вижу его лицо…

— Так что вы решили, инорита Монблюте? — прервал мое молчание лорд Гракх.

— Я согласна, — твердо ответила я.

Глава 16

Эвальд

Осознание того, что сказал инор Лангеберг, привело меня в настоящий ужас. Что же должна была чувствовать по отношению ко мне девушка, если так легко рассталась со своим имуществом, лишь бы больше никогда меня не видеть. Отвращение? Презрение? Ненависть? Я все еще чувствовал себя оскорбленным ее запиской, ведь, на мой взгляд, такое ее отношение было неоправданно — ведь она сама меня целовала, сама стремилась быть со мной, шептала эти непонятные, завораживающие, сводящие меня с ума слова на орочьем. Да даже если бы я не собирался проводить с ней ночь, все равно бы не смог устоять. А она — ведь ни единого слова протеста не прозвучало, кроме одного «нет» на вопрос о поцелуе. Все ее поведение говорило только о том, что она хочет быть со мной так же, как этого желал и я. Совершенно непонятными остались для меня слова мага, что она не осознавала происходящего с ней, но на мой прямой вопрос он ответил, что уж это я и сам понять могу, не все же мне разжевывать и в рот закладывать, и добавил, что мне уже не пять лет, должен понимать, что делаю. Меня, конечно, еще в подростковом возрасте предупредили, что моя звериная сущность придает повышенную притягательность в глазах противоположного пола, неужели на орчанок это действует настолько сильно? Я даже пожалел, что не прочитал ту стопку книг, что мне принесли из дворцовой библиотеки перед поездкой в Радай по указанию деда. Тогда я решил, что раз с нами едут дипломаты, то пусть они и читают всю эту литературу, чтобы подсказать мне в сложных ситуациях, а у меня и без того забот хватает, чтобы забивать голову подобной ерундой. И вообще, мне вполне было достаточно краткого инструктажа перед поездкой: это — не делать, то — не говорить. Вопроса орчанок никто не касался, так как не предполагалось, что я кого-нибудь из них встречу — гостеприимство орков на такое не распространялось. А зря… К стыду своему, я понял, что не испытываю сожаления о случившемся, а только о том, что для девушки это оказалось совсем не тем, что для меня. Как можно сожалеть о том, что хочешь повторить, о том, что было так невообразимо прекрасно, о том, что кажется единением не только тел, но и душ? Я раньше не представлял, что плотская любовь может быть настолько восхитительна — даже одно воспоминание о прошедшей ночи дарило счастье.