Оливия рассматривала обветренные жесткие лица и отмечала идеальную посадку всадников. Должно быть, это знаменитые воины генерала Дун Фусяна из провинции Ганьсу!

Может, они едут к посольскому кварталу? Собираются напасть, не дожидаясь окончания срока действия ультиматума?

Девушка решительно вскинула голову. Назад дороги нет. Нужно идти вперед, к Пэйтану и Рори.

Обитые циновками лавчонки теснились в три ряда под стенами. Оливия, задыхаясь, пробежала мимо. Она почти на месте.

Перед ней вырос высокий, устремленный в небо фасад собора, нависавший над окружавшими его зданиями. Но может, епископ Фавье, священники и сестры милосердия успели забаррикадироваться? Сумеет ли она проникнуть в собор?

Оливия отказывалась думать о том, что будет делать, если ее не впустят.

Сухой жаркий ветер принес смрад гари, и ее мысли обратились к англиканской миссии и сестре Анжелике.

Но тут раздались крики ужаса, и толпа ринулась назад, давя зазевавшихся.

Перед глазами мелькнули алые повязки. Высоко поднятые мечи.

В ушах гремели сладострастные вопли «Sha! Sha!».

Не успела она опомниться, как оказалась на земле. Волна за волной людские массы откатывались вниз по улице. «Боксеры» наступали.

Оливия лежала на земле. Ее безжалостно пинали пробегавшие мимо люди. Все попытки подняться кончались одинаково – ее снова сбивали с ног.

Мимо пробежал китаец – из раны на его голове текла кровь. Содрогнувшись от ужаса, Оливия всхлипнула. Она не хочет умереть на улице. Умереть, не сказав Льюису, что любит его!

Девушка сжала кулаки. Глаза вызывающе блеснули. Она не умрет!

Лавчонки находились всего в нескольких ярдах от нее. Оливия встала на четвереньки и поползла к ближайшей двери.

Еще секунда – и она оказалась в вонючей, удушливой тьме. Хлипкие крыша и стены тряслись от грохота пробегавших мимо ног. Она не видела людей, оказавшихся вместе с ней в тесном помещении. Только слышала тяжелое, прерывистое дыхание.

Шум становился все громче. Даже сюда проникал запах крови.

Стоит кому-то швырнуть на крышу горящий факел, и хижина сгорит вместе со всеми укрывшимися в ней людьми.

Оливия прижала ладони к полу, молясь о том, чтобы этот ужас скорее закончился.

Дверь задрожала, и по прогнившим доскам сползло тяжелое тело.

Прошла целая вечность, прежде чем крики и вопли затихли вдали.

Оливия огляделась. Подождала, пока глаза привыкнут к темноте. В углу скорчился старик. Рядом сжалась женщина. Оба с неприкрытым ужасом таращились на Оливию, словно это она устроила побоище едва ли не на пороге их лавчонки.

– Похоже, они ушли, – нерешительно пробормотала Оливия.

Старик что-то неразборчиво бормотал, не выказывая ни малейшего желания выйти из угла. Женщина нервно вскочила.

– Вы говорите по-английски? – спросила Оливия, боясь, что не сможет открыть дверь, которую подпирал мертвец. Ее вопрос был встречен непонимающими взглядами. Девушка вздохнула.

– Дверь, – повторила она, постучав по доскам. – Пожалуйста, помогите ее открыть.

Ей необходимо выбраться наружу. Нельзя сидеть здесь подобно загнанной крысе, скрываясь в вонючем мраке, пока над головой не загорится крыша. Сейчас на улице остались только мертвые и умирающие. Ходьбы до собора минут десять, а может, и меньше. Если она не выйдет немедленно, другого шанса может не представиться.

Оливия налегла плечом на дверь. Она чуть приоткрылась, но труп по-прежнему загораживал дорогу, не давая выйти.

– Дверь! – нетерпеливо воскликнула она. Китаянка продолжала настороженно смотреть на нее.

Наконец она медленно направилась к Оливии. Та снова налегла плечом на доски.

– Толкайте. Вот так, – показала она.