— Вы, девочки, мои принцессы, — не раз говорил отец. Он считал, что ему крупно повезло, ведь его дочери были самыми красивыми в округе. — Вы у меня принцессы, и ни одному мужчине не удастся вас испортить. А если кто попытается, вы мне только скажите… Я здесь для того, чтобы защищать вас. Да я за вас умереть готов!

И ему не раз приходилось оберегать своих «принцесс». Самая старшая из сестер, Аман, пасла однажды скотину, когда к ней подошел какой-то мужчина. Этот парень стал к ней приставать, а она отвечала только: «Отстань! Ты меня не интересуешь». Когда чары не подействовали, парень грубо схватил Аман и силой попытался на нее взобраться. Он допустил большую ошибку, потому что она была настоящей амазонкой: очень высокого роста, а по силе не уступала большинству мужчин. Так что она поколотила того парня, а потом пришла домой и пожаловалась отцу. Папочка побежал разыскивать этого дурня несчастного, а найдя, задал ему хорошую трепку. Никому не позволено приставать к его дочерям!

Как-то ночью я проснулась от пронзительного крика другой моей сестры, Фаузии. Мы, как всегда, спали под пологом неба, но Фаузия отделилась от остальных и легла с краю. Я привстала и смутно увидела в темноте фигуру мужчины, убегавшего от нашей стоянки. Фаузия продолжала пронзительно кричать, а отец вскочил и бросился в погоню за незваным гостем. Мы подбежали к сестре. Она опустила руку и потрогала свои бедра, покрытые липким белым семенем. Негодяю удалось убежать от нашего отца, но когда рассвело, мы увидели рядом с местом, где ночью спала сестра, отпечатки сандалий этого извращенца. У отца мелькнула мысль о том, кто мог быть преступником, но до конца он не был уверен.

Какое-то время спустя настала жестокая засуха, и отец отправился к ближайшему колодцу набрать воды. Он спустился на дно колодца, где оставалась мутная жижа, и тут подошел еще один мужчина.

— Давай шевелись! Мне тоже надо набрать воды! — закричал он отцу, потому что не хотел ждать своей очереди.

У нас в Сомали колодцы — просто открытые ямы, которые кто-то выкопал достаточно глубоко, чтобы добраться до подземного водоносного слоя, а это иногда метров тридцать. В засушливый сезон все становятся озлобленными — надо же обеспечить водой свои стада. Мой отец ответил, что тот может забираться к нему в колодец и делать, что ему нужно.

— Я так и сделаю!

Тот человек не стал терять времени и тут же спустился в колодец. Он занялся своим делом, наполняя бурдюки водой и поворачиваясь туда-сюда. Вот тут-то отец и заметил в грязи отпечатки его сандалий.

— А-а, так это был ты! — воскликнул отец и схватил мужчину за плечи. — Негодяй, чокнутый, так это ты приставал к моей дочери!

Отец ударил его, потом еще и еще. Он избивал его, как собаку, чего тот человек вполне заслуживал. Но этот пес выхватил нож — огромный африканский охотничий нож, покрытый искусным узором, словно ритуальный кинжал. Он пырнул моего отца раза четыре, а может и пять, прежде чем отец сумел вывернуть ему руку, вырвать нож и этим же ножом ударить негодяя. Теперь оба были серьезно ранены. Отец еле-еле сумел вылезти из колодца и добраться до нашей хижины. Он вернулся домой чуть живой, весь в крови. Папа долго хворал, но все-таки поправился. Позднее я поняла, что он говорил правду: он действительно готов был умереть за честь моей сестры.

— Вы мои принцессы, мои сокровища, и я храню вас под крепким замком, — часто шутил с нами отец.