— Папочка, а где же этот ключ? — бывало, спрашивала я.

— А я его выбросил! — отвечал отец и смеялся как сумасшедший.

— Ой, а как же нам тогда выйти наружу? — вскрикивала я, и все мы смеялись.

— И не выйдешь, моя дорогая. Не выйдешь, пока я не скажу, что пора.

Эти шутки неизменно повторялись для всех девочек, начиная с Аман и до самой младшей дочери, совсем еще младенца. Только это вовсе не были шутки. Никто не мог приблизиться к дочерям без позволения отца. Но дело было не только в том, что отец должен оберегать нас от приставаний посторонних мужчин. На африканском брачном рынке огромный спрос на девственниц — это одна из главных причин обряда обрезания женщин, хотя об этом и не говорят вслух. Отец мог рассчитывать на очень высокий выкуп за девственных дочерей-красавиц, но ему навряд ли бы удалось сбыть ту, которая запятнала себя добрачной половой связью. Впрочем, пока жила дома, я не задумывалась обо всем этом — ведь я была еще ребенком и не думала ни о половой жизни, ни о замужестве.

Так было, пока я не узнала о готовящейся свадьбе своей подруги Шукрин. Прошло несколько дней. Как-то вечером отец возвратился домой, и я услышала, как он спросил:

— Эй, а где Уорис?

— Я здесь, папа! — закричала я в ответ.

— Поди сюда! — ласково позвал он.

Обычно отец был очень суров, так что я сразу поняла: что-то затевается. Наверное, он хочет попросить меня о какой-нибудь услуге: присмотреть завтра за скотиной, пойти на поиски воды, поохотиться, чтобы было что есть, а может, еще о чем-то. Поэтому я не двигалась с места, поглядывая на отца и пытаясь угадать, что же такого он от меня хочет.

— Давай же, давай, иди сюда, иди, — поторапливал меня отец.

Я сделала шаг, потом другой, глядя на него с подозрением, однако отец ничего не сказал. Вместо этого он подхватил меня и усадил к себе на колени.

— Знаешь, — начал он, — ты такая славная! — Теперь я точно знала, что сейчас произойдет что-то серьезное. — Ты такая славная, совсем как мальчик, как сын.

Я знала, что в его устах это высшая похвала.

— Ну-у… — протянула я, недоумевая, за что удостоилась таких ласковых слов.

— Ты всегда была мне как сын, работала как следует, не хуже любого мужчины, за скотом хорошо ходишь. Я хочу, чтобы ты знала: я буду очень по тебе скучать. Мне будет не хватать тебя.

Когда он это сказал, я подумала, что он опасается, как бы я не сбежала из дому подобно Аман. Та убежала, когда отец попытался выдать ее замуж. Теперь он боится, что я тоже убегу, а вся тяжелая работа останется ему и маме.

Меня захлестнула волна нежности, и я крепко прижалась к нему, испытывая чувство вины за свои подозрения.

— Что ты, папочка, я никуда не уйду!

Он слегка отстранился и внимательно посмотрел на меня. И сказал ласково:

— Да нет, милая моя, уйдешь.

— Куда же? Я ни за что не уйду, я не брошу вас с мамой.

— Уйдешь, уйдешь, Уорис. Я нашел тебе мужа.

— Нет, папочка, нет! — Я спрыгнула с колен отца, хотя он попытайся схватить меня за руки и вернуть на место. — Ну не хочу я никуда уходить, не хочу уходить из дому, я хочу остаться с тобой и с мамой!

— Ш-ш-ш, все будет просто чудесно. Я нашел тебе хорошего мужа.

— Кого? — спросила я. Мне стало интересно.

— Скоро ты его увидишь.

На глаза мои навернулись слезы, хотя я очень старалась быть сильной. Я стала колотить отца кулачками, выкрикивая:

— Я не хочу идти замуж!

— Ладно, Уорис, давай так…

Отец наклонился, подобрал с земли камешек, спрятал обе руки за спину и принялся быстро перекладывать камень из одной в другую.