— Обещайте, что никому не скажете, куда я отправилась. Помните: когда мой отец появится здесь — вы не знаете, куда я подевалась. Вы меня последний раз видели сегодня утром в доме, ладно?

Они кивнули и долго махали мне вслед, а я зашагала по дороге.

Путь до Могадишо был невыносимо долгим. Он занял не один день, но теперь, по крайней мере, у меня было немного денег и я могла купить хоть что-то поесть. Подвозили меня изредка и на небольшие расстояния, а в промежутках я много миль шла пешком. Эта медлительность передвижения так меня огорчила, что я не выдержала и заплатила за проезд в «африканском такси» — громадном грузовике, в который набилось человек сорок. В Африке таких грузовиков полным-полно. Они довозят по назначению свой груз, зерно или сахарный тростник, и на обратном пути загружают пустой кузов пассажирами. По периметру кузова устроено деревянное ограждение вроде забора, так что сидящие или стоящие за ним пассажиры напоминают детишек в огромном манеже. Такое «такси» вечно перегружено, помимо самих пассажиров, их детьми, багажом, домашней утварью, предметами мебели, живыми козами и клетками с цыплятами, а шофер старается набить свое авто до отказа, чтобы побольше заработать. Но после недавних приключений я была склонна скорее уж тесниться в большой толпе, нежели ехать в одиночку с незнакомыми мужчинами. Когда мы добрались до предместий Могадишо, грузовик затормозил и выпустил пассажиров у колодца, где множество людей уже поило свой скот. Я сложила руки ковшиком и напилась, а потом плеснула немного воды на лицо. К тому времени я уже заметила, что отсюда расходится множество дорог, ведь Могадишо — самый большой в Сомали город, с населением семьсот тысяч человек. Я подошла к двум кочевникам, поившим верблюдов, и спросила:

— Вы знаете, которая из этих дорог ведет в столицу?

— Ага, во-он та, — ответил один из них и показал пальцем.

Я пошла в указанном направлении, постепенно углубляясь в лабиринт улиц. Могадишо — портовый город на берегу Индийского океана, и в те времена он был прекрасен. По пути я изо всех сил вытягивала голову, чтобы посмотреть на необыкновенные белые дома, окруженные пальмами и яркими цветами. Большинство таких зданий было построено итальянцами в те времена, когда эта часть Сомали была их колонией, и дома придавали городу средиземноморский колорит. Проходившие мимо женщины носили яркие накидки всех оттенков желтого, красного и синего. Лица женщин были закутаны длинными шарфами, и женщины прижимали их руками к подбородку, когда ветерок с моря трепал концы шарфов. Женщины грациозно скользили по улице, и за каждой красивым шлейфом тянулась легкая ткань. Видела я и мусульманок, у которых лица было наглухо завешены темными покрывалами, — на них я смотрела с изумлением, не понимая, как же они видят, куда идти. А город искрился в ярком солнечном свете, будто зажигая все краски сразу.

По пути я то и дело останавливала прохожих и просила указать дорогу к району, где жила моя сестра. Точного адреса я не знала, но полагалась на тот же способ, благодаря которому отыскала в Галькайо дядю Ахмеда: как только я окажусь в нужном районе, то пойду на рынок и спрошу, не знает ли кто мою сестру. Только теперь я не буду такой доверчивой, чтобы позволить незнакомым мужчинам «помогать» мне.

Когда я добралась до нужного района, то быстро отыскала рынок и побродила по нему, рассматривая выставленную еду и прикидывая, что смогу купить на оставшиеся драгоценные сомалийские шиллинги. Наконец я купила немного молока в лавочке, которой заправляли две женщины. Я выбрала их, потому что молоко там было самым дешевым. Но стоило только отхлебнуть первый глоток, как я поняла, что что-то не так — вкус у молока был какой-то странный.

— Что это за молоко у вас такое? — спросила я у них.