– А как ты им платишь?

– Они ничего не берут, – сказала Мамася с некоторым смущением и будто чего-то не договаривая.

В дверь позвонили. Рина, опередив Мамасю, отправилась открывать. В дверях стоял Долбушин. Увидев Рину, он опешил и сделал полшага назад. Рина была удивлена не меньше, но все же опомнилась первой.

– Добрый вечер! Проходите, пожалуйста! Снимайте обувь, вот тапочки!

– Я тут проезжал мимо, – сказал Долбушин.

– Это бывает. Для того дороги и нужны. Вечно кто-то мимо проезжает, – поощрила его Рина.

Долбушин выдвинул из-за спины руки. В руках он держал огромного желтого слона с маленькими крылышками:

– Это Эле!

– Она не любит мягкие игрушки! – виновато сказала Мамася.

– Там внутри конфеты! – заметил Долбушин.

– Ой, все! Она уже любит мягкие игрушки! – обрадовалась Рина и, отбирая у него слона, сказала шепотом: – Вот и разгадка про золотые очки!

Долбушин притворился, что не понял.

– У меня есть бульон! – сказала Мамася и с тревогой взглянула на Рину, умоляя ее не проболтаться про пластилин.

Оказалось, что Долбушин давно мечтал о бульоне.

Пять минут спустя он ел разогретый в микроволновке бульон, а Рина с Мамасей любовались процессом его питания. Эля залезла под стол и разрисовывала столешницу снизу красками. Мамася не мешала. Она поощряла все формы творчества. К тому же, согласитесь, приятно есть за столом, зная, что внизу картина.

Неожиданно Долбушин перестал глотать бульон.

– Что это? Замазка? – удивился он, извлекая что-то изо рта.

– Фасоль разварилась. Не надо это есть! – сказала Рина и, быстро взяв «это» салфеткой, выбросила в ведро.

Долбушин просидел у Мамаси не больше получаса. Спрашивал у нее про Элю. Из разговора Рина поняла, что Долбушину и без того откуда-то много известно про успехи Эли.

– Да-да… Ей уже даются верхнеэтисамые звуки… – важно сказал он, не замечая, что сдал своего информатора.

Выслушав историю про холодильник, усмехнулся:

– Надо было мне позвонить!

– Вы умеете чинить холодильники? Надо же, какие таланты!

– Дядя Альберт чинит все подряд, – ответила за Долбушина Рина. – Порой специально поломает будильник – и его чинит. Починит, послушает, как он тикает, – и опять поломает.

Настроение у нее было странное, прыгающее. Ей хотелось дразнить и Долбушина, и Мамасю, и себя заодно. Вроде как и радостно ей было, но и злилась она непонятно на что.

Напитав дядю Альберта бульоном с «разварившейся фасолью», Мамася повела его в комнату смотреть Элины рисунки. Эля объясняла, где чего. Больше всего Рине понравилась картина «Темнота побеждает темноту». Со стороны, правда, казалось, что лист залит тушью. Рина так вдохновилась этой идеей, что вместе с Элей нарисовала еще две картины – «Белота побеждает темноту» и «Белота побеждает белоту». В первом случае тушью была залита лишь часть бумаги, а во втором лист вообще оказался чистым.

Пока они смотрели рисунки, золотые очочки проглянули еще несколько раз. Долбушин случайно проговорился, что специалисты считают Мамасины идеи с непрерывными аудиокнигами, чтением вслух и рисованием на всем подряд милым, безалаберным, но допустимым заблуждением.

Мамася начала было горячо спорить, но опрокинула баночку с кабачковой икрой, и картина «Белота побеждает белоту» превратилась в полотно «Белота побеждается кабачковой икрой».

– Плевать! Пусть думают что хотят. Я и Рину так же воспитывала! – сказала Мамася.

– Да, – задумчиво пробормотал Долбушин. – Так и есть… Тоже рисование и аудиокниги.