Господин Уильям, человек, который дрался с Кристианом, проснулся или, вернее, очнулся, связанным в лазарете. Он лихорадочно повторял:

— Иисусе, это же дьявол!

Его утверждение многократно срывалось с дрожащих уст с какой-то маниакальной настойчивостью.

Жерво был водворен в свою камеру. И снова прикован. Он сидел на кровати в одних брюках, для приличия ему наложили повязку на грудную клетку. Мэдди плотно прикрыла за собой дверь и подошла к нему.

— Зачем? — спросила она.

Он — красивый и дикий — поднял глаза. Его волосы покрывала пыль, лицо хранило следы засохшей крови. Она с нетерпением облизнула губы.

— Зачем ты избил его?

Он простонал, качнул головой, потом буркнул:

— Убить!

— Нет! Нет! Я не верю! Ты не хотел убивать! Но… зачем ты на него все-таки набросился?

Он глянул на нее, как на мистическое видение. Затем снова покачал головой и опустил глаза.

— Ты понимаешь мой вопрос? — тихо спросила она. Качая головой, он склонялся все ниже и ниже, словно кто-то давил на его затылок.

Мэдди присела на корточки.

— Я хочу понять, — медленно проговорила она. — Объясни, зачем?

Он шевельнул губами.

— Убить! — Его ресницы дрогнули и поднялись. Он бросил на нее странный взгляд. В нем была горькая мольба. — Мн… Меня.

Он сжал кулак и ударил себя в грудь. Его рот скривился в немой гримасе. Потом он отвернулся.

Мэдди не поняла: то ли он ответил на ее вопрос, то ли о чем-то попросил. Неуверенным движением она коснулась рукой его виска и стала медленно гладить волосы на его поникшей голове. Кристиан на секунду отшатнулся, как будто испугавшись, затем расслабился и прижался головой к ее руке.

— Все будет хорошо, — прошептала она.

Жерво издал какой-то непонятный звук, походивший на горестный смешок. Затем еле заметно его тело стало покачиваться из стороны в сторону — как могучее дерево при сильном ветре. Это было красноречивее всяких слов.

— Можно мне протереть твое лицо?

Кристиан не ответил. Мэдди налила немного воды из оловянного кувшина в тазик, затем взяла свежее полотенце, которое принесла с собой. Вновь присев на корточки, Мэдди стала мокрым краем полотенца промокать кровь на его лице. Он прикрыл глаза. Потом она промыла глубокие царапины на его руках, поднялась на ноги и хотела отойти… Звякнула цепь. Он протянул руку, обнял ее за талию и осторожно уперся лбом в ее бедро. Цепь натянулась. Мэдди положила руку ему на плечо.

В таком положении они оставались неподвижно довольно долго. Казалось, так пройдет целая ночь… Но скоро в крепкую деревянную дверь камеры постучались.

За решеткой показался Ларкин.

— Доктор все знает, — коротко бросил он. — До утра герцог должен остаться один.

После завтрака Мэдди вызвал кузен Эдвардс. Он сидел за своим столом с пером в руке. Перед ним лежал раскрытый журнал.

— Так не пойдет, — сказал он, не поднимая глаз. — Я разочарован.

— Я… Я прошу прощения, — с предельной искренностью ответила Мэдди. — Я необдуманно позволила себе слишком далеко уйти от него.

— Хорошо еще, что, по-видимому, господин Уильям не сильно пострадал. У его семьи хорошие связи с Хантингтонами из Уайтхевена, если ты этого раньше не знала. А герцог… в последнее время он проявляет определенную склонность к проявлению жестокости. Теперь-то я сомневаюсь, что он повредил себе ребра в результате несчастного случая. Возможно, и тут была заурядная драка.

Доктор Эдвардс вопросительно посмотрел на нее, как будто выясняя, не скрывает ли она что-нибудь от него.