Сюэли повел ее в университетскую поликлинику.

— Тебе нужно нырнуть в родной океан, сразу все пройдет, — подсмеивался над ней Сюэли. — Ты сёдзё, демон глубин.

— Я не сёдзё! — протестовала Саюри.

— Давай сделаем тебе флюорографию? — предложил Сюэли. — Все равно другие кабинеты не работают.

Врач в кабинете флюорографии попросила Саюри раздеться до пояса, а Сюэли — выйти.

— Ничего, она меня не стесняется, — сказал Сюэли и сел, положив левую ступню на правое колено.

— Раз она вас не стесняется, тогда я вас делом займу, — сказала врач. — Вы не могли бы мне написать несколько простых записок, я их тут налеплю на стенки, а то ваши ничего не понимают — что нужно снять, куда встать, когда делаешь флюорографию. Под кабель с напряжением одна у меня тут вчера поскакала… У вас какой язык?

— Китайский.

— А можете так написать, чтобы корейцы тоже поняли?

— По-английски, что ли?

Врач задумчиво посмотрела на него.

— Нет. Давайте уж, пишите свои иероглифы. Значит: нужно снять верхнюю одежду, раздеться до пояса. Снять длинные серьги, бусы, все мелкие металлические украшения, положить здесь. И проходить во вторую комнату. Там встать вот на эту площадку, прижаться грудью сюда, вот так, вдохнуть и немножко задержать дыхание. За результатами приходить через три дня — сюда, в 441-й кабинет.

И она протянула Сюэли бумагу и фломастеры.

За то время, что Саюри возилась с одежками, Сюэли написал требуемые объявления — разными цветами, сверху вниз справа налево, на чистом вэньяне и даже кое-что зарифмовал.

Cочинение по русскому языку

стажера геологического факультета МГУ Вэй Сюэли

Мой родной город

Мой Город Гуанчжоу стоит на берегу залива Хуан-Пу Южно-Китайского моря. В некотором роде Гуанчжоу сейчас — город будущего, но мой район довольно старый, он расположен на склоне горы Бай-юнь, за тридевять земель от центра города.

Я люблю свой город без памяти, не могу объяснить.

Утром управдом поливает кусты и попадает точно мне в окно. Поскольку делает так часто, я знаю, что уже шесть утра. В боковое окно моей спальни видно азалия, акация и под ней переулок, линии электропередач и далеко вниз с горы на залив. В Кантоне много высотных домов, обычно голубые по причине отражения моря и неба. Часто над головой звук самолётов, готовятся которые сесть в аэропорте Бай-Юнь в Хуа-ду. Ночью слушаю этот звук, высоко-высоко.

Ещё на нашей улице каждое утро ездит мусоровоз. Улица узкая, и кто не прижал к своей машине зеркало, тому зеркало сбивают. Традиция такая, каждое утро. Мусоровоз, сбивающий зеркала, это надо видеть. Если несколько машин не прижали зеркало, он их в ряд сбивает…. чпок, чпок, чпок….

У нас есть старушка, она подбирает собак бездомных, у неё одиннадцать. Иногда утром она с ними выходит гулять. А за ними идёт ее кот. Её зовут госпожа Цзинь ("цзинь" как "золото"). И я ей всегда кричу: "Респект!"

Каждое утро я спускаюсь по системе лесенк с горы за тофу для завтрака, ступени все мокрые, их полил уже управдом из шланга — и сандалии мокрые насквозь. В лужах плывут плавают лепестки цветов, что сейчас цветёт — лимон, баухиния, что бы ни было.

Иду за тофу, едет девушка, спрашивает как попасть в очень далекий район. Я ей говорю развернуться и ехать туда, где на горизонте две высокие башни. Когда-нибудь да приедет. Главное, ориентироваться на башни и ехать прямо. Ей страшно стыдно, что она потерялась. Даёт мне напоследок мини-туфельку сюхуасе 绣花鞋, делает сама из цветного шелка.

В парке Цянь Си люди жарят мясо, кошки воруют.

По улицам ездит машина, на ней репродуктор, орёт рекламную песню, а на самой машине платформа с куклами, куклы крутятся, кошмар.